Понятно, пока вы не поссоритесь. Иногда мы со Зверем ссоримся, но потом миримся. Чаще всего это бывает, когда он пытается в шутку меня пугать. Я этого и в шутку не люблю.

После того как Зверь не отвечал мне целую неделю, я решил устроить на него засаду. Взял вечером папин большой фонарик и спрятал под подушку. Притворился, что ужасно боюсь, будто всё как обычно. Папа подоткнул мне одеяло, чтобы как следует прилегало со всех сторон. Мама поцеловала меня, вышла и погасила свет.

Я не стал звать Зверя. Просто лежал тихо-тихо и ждал, когда он раздуется на всю комнату. Я не заклинал его и не зажмуривался, чтоб поскорей заснуть. И только когда Зверь начал шевелить занавеску, я схватил папин фонарик и направил луч света прямо на Зверя!

Вот это был номер! Зверя будто продырявили! Свет фонарика вошёл в него и раскидал по всей комнате! Бедняга! Теперь-то мне его жаль, ведь теперь мы друзья, но тогда я нисколько его не жалел. Я дал Зверю забиться в тёмный угол, притворился, что не вижу, как он там прячется, и внезапно снова направил свет на него. Зверь удрал в другой угол. Так я гонял его, преследуя лучом света, и под столом, и под полками с игрушками, и за батареей, и в моих тапочках, гонял, пока в комнате не осталось места, где бы Зверь мог посидеть спокойно.

Тогда пришёл папа и заругался на меня из-за фонарика. Он его повсюду искал, пока не увидел свет в моей комнате. Я папе ничего не рассказал. Когда я лёг, папа пообещал мне купить собственный карманный фонарик. А Зверь слышал папины слова и дрожал.

Только через два дня и две ночи папа вспомнил о своём обещании и купил мне фонарик.

В первую ночь я наложил на Зверя из темноты заклятие:

– Свет, свет, свет на тебя, не войдёшь!

Закрыл глаза и быстро уснул.

Зверь тоже ещё не знал, что мы скоро станем друзьями. Когда я встал в то утро, вся моя комната была завалена игрушками, одежда свалена в кучу. Мама рассердилась, что я не прибрался перед сном. Я не мог сказать ей, что это Зверь устроил такой разгром и что это он, а не я взял цветные карандаши и разрисовал всю стену у меня над кроватью.

Следующей ночью я почти про него не думал, потому что мы ходили в цирк. В цирке были разные звери. Я уже четыре раза был в цирке. Когда цирк приезжает в Иерусалим, то всегда останавливается совсем рядом с нами, нужно только подняться к мельнице, потом пройти по главному шоссе, и оттуда уже видны огни над цирковым шатром, и флажки, и толпы людей у касс. Я видел, как устанавливают шатёр и как его после разбирают, когда цирк едет дальше. Видел людей, которые живут в цирке, – дрессировщиков, клоунов, акробатов и их детей. Они живут в специальных фургончиках на колёсах, в каждом фургончике – отдельная квартирка. У них там есть даже кран с водой и газовая плита.

На этот раз приехал особенно большой цирк. В нём были два бурых дрессированных медведя, два белых дрессированных медведя, три слона – один большой и два маленьких, тоже дрессированные. Ещё были собачки и дрессированные обезьяны-шимпанзе и, самое главное, чуть не забыл, пять дрессированных львов. Они так рычали… думаю, даже Зверь из темноты испугался бы, услышь он их рёв.

На следующий день я получил от папы фонарик и всё не мог дождаться, когда мама выйдет из комнаты и погасит свет. Как только она ушла, я сразу же показал Зверю новый фонарик и, не дожидаясь, пока он раздуется, включил. Зверь прямо побледнел. И вот, когда он так побледнел, я подумал, а нельзя ли его выдрессировать, как зверей в цирке?

Я спросил у папы, как дрессируют зверей. Папа рассказал, что раньше дрессировали при помощи наказаний. Например, ставили медведя на железный настил, стучали в барабан и подогревали настил, пока он не начинал жечь медведю лапы. Медведь принимался поднимать лапы, подскакивать – ну, как бы плясать. Потом настил уже не нагревали, а только барабанили, но медведь всё равно пугался и сразу начинал приплясывать. Теперь, чтобы научить медведей танцевать, пол не нагревают, рассказывал папа. Теперь дрессируют не страхом, а лаской и лакомствами. Нужно любить животное. Любить – значит ласково разговаривать с ним, угощать его тем, что животное особенно любит. Каждый раз, как медведь поднимает лапу, давать ему за это что-нибудь вкусное. До тех пор, пока медведь не поймёт: поднимешь лапу – получишь много вкусной еды.

Жаль, что медведю нельзя просто объяснить. Иначе можно было бы сказать: «Послушай, медведь, станешь плясать – получишь награду».

Как мне дрессировать Зверя с помощью лакомств? Как мне его любить и ласково разговаривать с ним, когда я его боюсь? Во всяком случае, я решил больше не светить на Зверя фонариком. Просто буду держать фонарик в руке, для большей уверенности. Дрессировщик львов тоже держит хлыст и щёлкает им в воздухе, но зверей не стегает. У дрессировщика и пистолет есть на поясе.

Я рассказал Зверю о себе. Рассказал, как меня зовут и где я учусь. Рассказал, что моего папу зовут Йосеф, но все называют его Йоси. Я тоже иногда зову его Йоси, а иногда – папа. Мою маму зовут Дафна. Это очень красивое имя. Можно произносить Дафна, а можно – Дафна, с ударением на конце. Но папа и наши друзья зовут её Дафна. Маме так нравится. И я тоже, если называю её по имени, говорю Дафна.

Иногда я думаю про те времена, когда мама служила в армии. Это было ещё до того, как мама с папой поженились. Они тогда ещё даже не познакомились. Мне бывает трудно в это поверить, хотя, если полистать их большой альбом с фотографиями, всё станет ясно. Вот папа сам по себе, вот папа в армии, вот папа в школе. Вот папа со своей подружкой, которая вовсе и не моя мама. Это ещё до того, как он познакомился с мамой. И мамины фотографии там есть, когда она была маленькой девочкой, – вот она школьница, среди других детей, в третьем классе. Потом она в армии, офицер. Моя мама была в армии лейтенантом, а папа – сержантом. Если бы они служили вместе, папа бы отдавал маме честь. Смешно.