Примечательно, что эти мысли Спикмена были развиты еще в годы войны [57] . Иными словами, еще тогда, когда немцы стояли на Волге и СССР кровью добывал победу, плоды которой теперь утрачены Российской Федерацией, еще тогда союзники, тянувшие с открытием второго фронта, были заняты тщательной разработкой планов послевоенного утверждения Америки в качестве всемирной империи, подобной империи Римской.

В 1944 году увидела свет книга Н. Макнейла «Американский мир», где это уподобление провозглашалось открыто: «Как Соединенные Штаты, так и весь мир нуждается в мире, основанном на американских принципах — Pax Americana [58] … Мы должны настаивать на американском мире. Мы должны принять только его и ничего больше». Россия же должна добровольно принять «руководство Запада», нравится ей это или нет.

И наконец, Р. Страусс-Хьюппе заявил: «В интересах США достичь такого мирового порядка, который располагал бы одним единственным центром силы, откуда бы распространялся балансирующий и стабилизирующий контроль и чтобы этот контроль находился в руках США». Характерно и само название книги Страусса-Хьюппе: «Геополитика. Борьба за пространство и власть».

Даже этого краткого обзора предыстории вопроса, думается, довольно, чтобы понять: истоки «холодной войны» вовсе не в пресловутом «экспансионизме» СССР — хотя, разумеется, СССР в послевоенный период вовсе не был, да и не должен был быть, ягненком, — но в его [59] нежелании подчиниться заранее предначертанным планам Pax Americana.

Да и сам Бжезинский вовсе не считал нужным скрывать истину, когда писал в предисловии к «Плану игры»: «В основу книги положен главный тезис: американо-советское состязание не какое-то временное отклонение, а исторически сложившееся и в будущем длительное противоборство. Это состязание носит глобальный характер». И далее: «Исходным пунктом в книге «План игры» является геополитическая борьба за господство в Евразии». И наконец, — самое главное, пожалуй, по Бжезинскому: американо-советское соперничество — «борьба не только двух стран. Это борьба двух империй» [60] .

Надеюсь, еще не забылось — или, по крайней мере, не всеми забылось, что целенаправленное разрушение СССР в годы перестройки идеологически подкреплялось тезисом о необходимости «конца последней империи». Именно его развивал Сахаров в своем выступлении на знаменитом первом съезде Верховного Совета СССР в 1989 году. И, в свете всего изложенного выше, приходится предположить с его стороны либо полное незнание вопроса, либо сознательную ложь, сколь бы резкой ни показалась кому-то эта оценка.

Инструментом реализации идеи Pax Americana изначально был призван служить блок НАТО, который современные отечественные либералы-западники еще несколько лет назад почтительно именовали «феноменом культуры». А вот газета «Уолл-стрит джорнэл» еще 4 апреля 1949 года, на следующий день после подписания Североатлантического договора, оценила его как «триумф закона джунглей над международным сотрудничеством в мировом масштабе», который «сводит к нулю» принципы ООН.

«Сторонники Североатлантического договора, — писала газета, — будут возражать против сведения его к закону джунглей. Однако глубокий анализ показывает, что покров цивилизации, которым он окутан, тонок. Договор делает военную мощь решающим фактором в международных отношениях». Но — и это главное — «мы не сожалеем по поводу этих событий. Мы считаем, что закон джунглей, лежащий в основе Атлантического пакта, лучше отвечает действительности, чем идеально гуманный принцип ООН» [61] .

Отсюда логично следует, что крах СССР как полюса сдерживания подобных амбиций и ликвидация, 1 июля 1991 года, Организации Варшавского договора [62] отнюдь не приблизили и не могли приблизить торжество «вечного мира», но лишь позволили «оппоненту» действовать, уже неприкрыто руководствуясь лишь «законом джунглей». И либо граничащей с психопатологией неадекватностью ряда российских политиков и политологов, либо глубоким непрофессионализмом, либо уж действительно прямым предательством можно объяснить длящиеся до сих пор их попытки протащить идею вступления России в НАТО. Между тем известно, что когда год спустя после смерти Сталина Москва обратилась с подобной просьбой, то получила отказ. А ровно через год в Альянс была принята Западная Германия — факт более чем красноречивый. В мае 1990 года к теме вновь вернулись — на сей раз по инициативе М. Горбачева, во время его встречи с Дж. Бейкером в Москве. «Бейкер заверял меня, поведал Горбачев, — что политика его администрации не направлена на то, чтобы оторвать Восточную Европу от Советского союза. Прежде, признал он, у нас была такая линия. Но сегодня мы заинтересованы в том, чтобы построить стабильную Европу и сделать это вместе в вами… Возражая Бейкеру, я уже всерьез, а не в виде намеков, как прежде, поставил вопрос о вхождении Советского союза в НАТО. Тогда бы эта организация сразу бы потеряла и по существу, и по форме свое прежнее предназначение орудия «холодной войны», и можно было бы сообща строить общеевропейскую безопасность в контексте ОБСЕ.

Бейкер всячески уходил от этого прямо поставленного вопроса…» [63] .

Казалось бы, все было ясно, однако такая ясность ничуть не изменила общую линию поведения Горбачева; а регулярное выволакивание на свет политиками самого разного калибра темы вступления России в НАТО, несмотря на неоднократный решительный отказ, ставит ее в унизительное положение зависимой просительницы и позволяет не церемониться в выражениях. Так, в начале 1997 года «Вашингтон пост» поместила статью Генри Киссинджера, в которой тот открыто издевался над «идейками ни рыбкиных, ни мяскиных» о вступлении России в НАТО. Ибо, откровенно писал он, не видать России членства в НАТО как своих ушей: не для этого блок создавался.

Сегодня как раз и реализуется то, для чего он создавался: сколько возможно большее продвижение на восток и «обволакивание» былого мощного противника с флангов, благоприятные условия для чего были созданы не только распадом СССР, но и серией локальных войн, развернувшихся на постсоветском пространстве. Ясно также, что оттеснение ООН на второстепенную роль Cевероатлантическим альянсом, ставшее реальностью во время косовской агрессии НАТО, было изначально включено в замысел блока.