В этот предпоследний день апреля Лукерья была сама не своя, весь мир тяготил её, и она не знала, куда от него спрятаться. Завтра будет День её Нахождения. Ровно девять лет назад няня Жули подобрала Луку у ворот Кронса. Девять тягучих и бесконечно скучных лет. Нет, не всё было так плохо. Няня Жули, с особой любовью опекавшая девочку с самого первого дня, стала Луке практически матерью, хоть особые отношения к воспитанницам и были под запретом. Да и не все учителя и воспитатели были строги к девочке. Но всё же это был не её дом и не её семья. Что-то внутри неё тосковало и надеялось на чудо. И, частенько сидя на скамейке меж акаций, Лука выдумывала свою историю жизни, в которой было всё: счастливая и любящая семья, хороший и светлый дом и, конечно, море. Без моря не могло быть историй. Море стало центром её бытия: оно обещало, манило, шептало неспокойным ветром и предвещало чудо. Лука убедила себя однажды, что за морем она найдёт своё счастье и поверила в это.

Ноги сами собой увели её к недавно оперившимся в изумрудную листву кустарникам. В конце мая акация наберётся сил и войдёт в пору цветения, порадует обитателей Кронса солнечной россыпью цветков. Но то ещё впереди, а пока…

На скамье сидела незнакомая дама. Лука опешила, и поток гнетущих мыслей тут же сошёл с неё, как вода стекает с травинки. Видеть в этих краях незнакомцев приходилось нечасто, а уж на Красной Круче и подавно – невидаль. Вот и застыла Лука вблизи скамейки с раскрытым от удивления ртом.

Первым бросился в глаза ярчайший зелёный плащ, сочная краска которого, казалось, вступила в соревнование с нежной и юной листвой акации. Стройные, обтянутые чёрным капроном ноги до колен прикрывал плащ; тонкие, точёные стопы венчались лаковыми чёрными туфельками на изящных каблучках – на взгляд Луки, самой прекрасной обувью когда-либо ею виданной. Но более всего девочку заворожили длинные прямые волосы незнакомки. Они будто полыхали живым огнём, переливаясь в солнечном свете всеми оттенками красного. Лука мысленно сравнила их со своими – непослушными, тускло-рыжими, почти что ржавчина; волосы были ужасно убогими.

– Ну, здравствуй, – произнесла незнакомка так тепло и душевно, будто знала Луку всю жизнь, но по воле обстоятельств не навестила её ни разу за девять лет. – Как поживаешь?

Девочка молчаливо смотрела на женщину, молодую и красивую, с нескрываемым любопытством осматривая каждую деталь дамского наряда.

– Наверное, хорошо здесь, когда акация в цвету, – благодушно добавила незнакомка, она прямо и выжидающе смотрела на девчушку, что серым воробушком стояла подле неё. – И пчёл немало должно быть тут. А ты пробовала вересковый мёд?

Наконец их взгляды встретились и Лука вздрогнула.

За столько лет у неё было предостаточно времени на разглядывание собственного отражения. Довольно часто она останавливала на зеркальной поверхности свой взор, подолгу застывая и не моргая до боли в очах. Точно жаждала там отыскать ответ на самый главный вопрос.

Тёмно-карие с вишнёвым отливом глаза женщины так сильно напомнили девочке её глаза, в обрамлении золотистых и густых ресниц, что у Лукерьи на секунду перехватило дыхание. Но она справилась с накатившим волнением, и живой блеск, вспыхнувший было в её взгляде, вновь остыл.

– Я не люблю мёд, – с безразличием ответила она.

– Но мёд сладкий. Разве ты не любишь сладкое? – В тёмных глазах дамы промелькнули задорные искорки.

– Люблю. А мёд – нет.

– Но почему? – не отставала упрямая незнакомка.

– Он горчит, – просто ответила Лука.

– А почему ты одна гуляешь? – последовал тут же новый вопрос от любопытной дамы.

– Потому.

– У тебя нет подруг?

– Есть. Там. – Лука указала рукой в сторону, где слышны были весёлые перекликающиеся голоса одноклассниц.

Лицо женщины отчего-то сделалось серьёзным. Она плотно сомкнула губы, сочные, малиновые – самые красивые на свете, как подумалось Луке. Затем будто о чём-то вспомнив, дама погрузила узкую белую ладонь в карман плаща и вынула её на свет, сомкнув в кулачок.

– Подойди, – попросила она девочку. – Я тебе кое-что отдам во владение.

Любопытство присуще всем детям, и Лукерья, замкнутая и отстранённая, не была лишена стремления узнать что-то новое. А незнакомка просто излучала ауру неведомого и притягивала Луку, хоть та и старалась придать себе невозмутимый вид безразличия.

– Ну же, не бойся, подойди – улыбнувшись, повторила женщина.

Её улыбка подкупала доверием, таким искренним и чистым, и более не раздумывая, Лука подошла совсем близко и с нетерпением уставилась на сжатую ладонь, предвкушая что-то жутко интересное.

В Кронсе редко происходило что-то стоящее и достойное её внимания. Самым желанным для Луки была ежегодная поездка в Диво, как ей казалось, далеко за пределы приюта. За вересковую пустошь, всё дальше увозил воспитанниц синий автобус, туда, где, словно в глубокой чаше покоилась зелёная долина. Луке автобус казался огромной синей птицей, способной осуществить любое желание, но этой птице, к сожалению, было дозволено исполнить лишь одно. В конце мая и на три недели девочек принимало в свои гостеприимные объятия Диво – просторная туристическая база, где протекали самые беспечные и яркие дни в году.