Именно в Диве, с жадностью впитывая всё незнакомое и новое, Лука впервые увидала одуванчик. Этот солнечный и душистый цветок показался ей прекраснейшим созданием на свете. Рвать одуванчики она не желала, свято чтя жизнь, как ей привила няня Жули, но пройти мимо маленьких солнц спокойно не могла. Потому бойкие и шумные воспитанницы Кромса частенько видели, как их странная одноклассница часами просиживала на траве, что-то нашёптывая цветкам и при этом их нежно поглаживая. Девочки в этом видели причуду, сама же Лука – просто невообразимую метаморфозу, от которой её сознание сотрясалось поистине вселенским громом.

Яркие шляпки солнечных цветов превращались в дымчатые шары и от напористого дуновения ветра одуванчики расставались с головными уборами, становясь лысыми и убогими. Это преображение вызвало к жизни несколько теорий. Сначала Лука решила, что это какое-то волшебство, на одуванчики, безусловно, кто-то наложил чары, и поэтому они менялись столь чудесным образом. Но после, повзрослев, девочка увидела скоротечность жизни – цветение и увядание. Но магия не угасла в её понимании окончательно, она по-прежнему верила, что цветы заколдованы. Она просто не желала видеть простоту сути вещей, это было неинтересно. Волшебство обязано было присутствовать везде, иначе какой смысл в жизни?

Незнакомка медленно разомкнула тонкие пальцы, в центре ладони лежал камешек. Не крупнее средней фаланги большого пальца, гладкий и прозрачный, светло-оранжевый с тёмной крапинкой.

– Это янтарь, – пояснила женщина, протягивая камешек Луке. – Знаешь, что это?

– Нет, – тихо ответила девочка, не решаясь принять дар.

– Это древесная смола, застывшая очень-очень давно. Бери смелее.

Лука всё же ухватила камешек кончиками пальцев, осторожно, словно боясь раздавить.

– В некоторых камнях попадаются пленники, – заметила женщина, явно довольная тем, что её вещь принята. – И в этом янтаре есть маленький пленник. Посмотри внимательно. Видишь это пятнышко внутри камешка?

Лука кивнула и, поднеся гладкий камешек близко к лицу, сощурила глаза, силясь разглядеть пленника камня.

– Это жучок, – подсказала незнакомка. И Лука распознала тонкие лапки и жёсткокрылое тельце малюсенькой бедолаги, по воле случая угодившей в смоляной плен.

Лука протянула камень с пленником обратно, но дама, покачав головой, отказалась его принимать.

– Это подарок, – произнесла она так ласково, что у девочки защемило в груди. – Янтарь камень не простой. Если поднимешь его к небу и посмотришь на него, то увидишь заключённое в нём солнце.

Это Лука и проделала тут же. Внутри янтаря расцвел медовый огонь, тёплый и чистый, как небесное светило. Он лучился таким нежным светом, будто вобрал в свою твердь все солнечные чары.

– Держи его всегда при себе и никому не давай, – сказала дама, вставая со скамьи. – Отныне это твой амулет. Он тебя не подведёт и выручит из беды.

– Как вас зовут? – отважилась на вопрос девочка, про себя сетуя, что не спросила раньше.

Пролетавшая низко чайка оглушительно прокричала, но Лука всё же расслышала имя.

В стороне, совсем близко раздался девичий голосок, окликавший Луку.

– Твоя подружка? – спросила незнакомка.

– Рада, – ответила Лука, и отвернулась на мгновение в сторону зовущего её голоска.

Когда она повернулась, женщины не было. Она словно испарилась, исчезла, будто её и не было на Красной Круче. Ни шелеста кустов, ни шуршания камешков под ногами. Невозмутимый покой. Лишь светлый янтарь, ещё хранивший тепло её пальцев, доказывал, что незнакомка была.

Рада влетела в молчаливый закуток акаций и, обнаружив подругу, весело защебетала. Лука не слушала её, она растеряно смотрела на пустую скамейку и думала о той, что минутами ранее на ней сидела. Заметив у Луки солнечный камушек, Рада поинтересовалась, что это за камень и откуда он. Крепко стиснув пальцами самоцвет, девочка гордо ответила:

– Это янтарь. Его подарила мне мама.

Дьявол Всезрящий, как же это прошло ужасно тяжело! Невыносимо, на последнем выдохе! Перемещение или полёт – чёрт знает, как называть доставку переправщиков – едва не выдавил из них все внутренности. Воронка, подхватившая их тела на Тисовой улице, хоть и унесла от подручных Астрогора, но лишь чудом не расплющила в котлету. Поправочка: в четыре котлеты, прислужникам, конечно же, вреда никакого не случилось.

– Почему ты не предупредил? – задыхаясь и еле дыша, с упрёком выговорил Матфей ворону.

Их всех стошнило – демонов, не прислужников.

Когда стенки ветряной круговерти сомкнулись, невидимые тиски сжали человеческие тела и закружили с неистовой силой. Скорость оказалась запредельной. Перед глазами плыла глухая, ревущая тьма. Уши болели от чудовищного грохота, и если бы кости затрещали и, переломавшись, вышли из тела, никто из ребят этого бы не услышал. И не осознал. Боль адская скручивала тело от пальцев ног до самого темечка. Матфей, как и его спутники, ощущал себя беспомощным. Точь-в-точь – кукла-марионетка, по чьей-то жестокой прихоти болтавшаяся в центрифуге стиральной машины.