– Герой?.. – задумчиво проговорил Князь.

Вера тотчас ощутила, как макушку окольцевала тупая, давящая боль. Это послужило для неё сигналом отпустить воображение, позволив пиявкам морока склеить истинные мысли, обездвижив их до мертвенной неузнаваемости за слоем пустяковых иллюзий и вздорных наваждений.

– Столько мусора в твоей голове, до правды не докопаться, – признался Князь.

– Я поведаю обо всём сама. Позволь! – мягко попросила Вера, потирая ладонью голову: сказывалась боль.

– Говори! – велела бездна, разжимая тиски.

– Я получила от него послание, – начала Вера, одну за другой освобождая мысли от налипших пиявок. – Сигнал о помощи. Лотос в его сердце – пока лишь росток, но он стремительно набирает силу, задавая мыслям нужное направление, и сердце огненного лотоса взывает к помощи.

– Как он вышел с тобой на связь? С чего ты вообще решила, что это именно Он?

– Так же, как ты когда-то нашёл меня. Выпал из колоды.

– С моего угла зрения всё выглядело несколько иначе. Как обычно, не покидая трона, сквозь пламень Пекла, что несёт течение огненной реки, я наблюдал свечение Единого лотоса, дабы в ледяной твердыне айсберга не омертвела память об обещании, данном самому себе: уничтожить треклятый Узел творения, что гложет сердце великого соцветия душ, томимых на капище лжи и лицемерия Духа Вещей Зари. Наблюдал каждую частицу, каждое семя Единого, посеянное им в каждое сердце, и меня увлекло свечение, далёкое, не похожее на другие, – свечение твоей Кисти. И я узнал Иллюстратора, и я был разочарован, узнав в тебе придворного Художника забытых Создателем снов. Но свечение Кисти влекло, и я продолжал наблюдать, пока не приметил, что ты не просто пишешь, распаковывая образы из спутанных грёз Духа Вещей Зари. Полируя золотой Кистью историю городов и стран Нижнего мира, ты нет-нет да и прихватишь кой-какую персону: правителя, жреца, либо событие, по значению сравнимое с гибелью городов, а то и крахом империи – для себя.

Зачем? – задался я вопросом. Зачем Иллюстратору копаться в замшелой колоде брошенного мира, сметать чудесной Кистью пыль с карточных изображений?..

Затем, чтобы отыскать среди всех времён, символов, мастей только тебе нужную карту, ту, что представляет собой прообраз всех последующих схожих повторений, и на её основе смастерить свою карту, точь-в-точь повторяющую оригинал. Так ты собираешь колоду, удостаивая внимания Кисти наиболее характерные архетипы. Ты хочешь найти Исток… И я любопытствовал дальше. Я позволил тебе списать и свой образ, пятнадцатой по счёту картой дополнил твою колоду. Пришло время, и пятнадцатая карта невзначай выпала из неё, дав тебе знак.

– И я пришла на твой зов, чтобы найти Героя, способного уничтожить Узел творения. Того не меньше желаешь и ты. А теперь, владетельный Князь Сияний, он ждёт, чтобы мы откликнулись на его призыв, призыв лотоса спасти человека, в котором пылает обещанный росток. Карта Героя упала – герой желает говорить.

– Карта могла вылететь из колоды по многим причинам.

– Только не эта!

Вера коснулась Кистью фосфоресцирующих контуров рыцаря, несущегося наперекор ветрам, – воин опрокинулся вверх ногами и исчез. Карта обернулась рубашкой, и на том же месте огненными гранями фосфоресцировал знак Свитень змeя: соединённые меж собой хвостами змейки, обращённые головами на четыре стороны.

В тот момент Вера впервые ощутила дыхание бездны. Холодная ветряная воронка пугающей мощью увлекала её к айсбергу, самым вратам вместе с созданным ею фантомом оборотной стороны карты и тут же с не меньшей силой толкала назад, оставляя в стене айсберга застывшим отпечатком фантом, и стихла внезапно, словно замерла, овеянная своим же холодом.

– Да, это мой сигил, – помолчав, откликнулась бездна. – Ошибки быть не может. Спустя столько лет спрятанный мною лотос Героя всё же пробился своим сиянием через темь Узла! И я знаю, откуда исходит угроза. Новые тени на старой земле дрожат за свои украденные тела и тоже ищут Героя, как искали мы, но с иной целью – уничтожить его, пока он не ведает, пока неразумен и слаб. Лотос его пылает, чувствуя угрозу.

– И что нам делать?

– Надо придать ему сил. Скорее взрастить его, готовым дать отпор.

– Но как?

– Легендой, молвой, слухами. Легенда о Герое опередит его становление и в то же время непосредственно осуществит его. Помнишь легенду о Последнем лотосе?

Воспоминание болью отозвалось в сердце Веры.

– Знаю, помнишь! – Князь Сияний, Владетель Тьмы внимал её открытым чувствам. – С Героем так же. На основе легенды возникнет культ. Последователи веры в Героя – и те, что уповают на него, и те, что желают его смерти, – в равной степени будут напитывать его дух, и сила, необходимая для исполнения его предназначения, пробудится в нём раньше срока.

– Позволь узнать: кто напишет Легенду о Герое? – спросила Вера с выражением трепетной обречённости.

– Ты! – прогремела бездна.

Устало затрещал лёд, закрывались незримые врата, возвещая окончание аудиенции.

Секира палача сверкнула над моей головой. Хруст позвонков, запредельный ужас и боль пробудили ото сна. Безотчётно влажными от пола руками я потрогал шею – на месте, разумеется, как и голова.

При всей очевидной нелепости пережитого во сне кошмара я вдруг обнаружил себя наяву стоящим в пространстве, замкнутом небывалой высоты кирпичными стенами. Вверху по сумеречному небу быстрой чередой проплывали облака. Я понял, что нахожусь на улице. Как мог я уснуть стоя?!

Мысль об абсурдности моего положения мигом отогнала другая, свидетельствующая о том, что ситуация ещё абсурднее, чем я мог предположить и, более того, опаснее наихудших предположений. За мной гнались, чтобы убить. И не просто убить – меня казнили. Я бежал от казни, от палача, будто только что пережитый кошмар протянулся щупальцами из сна в явь.