Она постучала. Он крикнул: «Войдите». Эрику удивило, что Марш прибрался в своем кабинете: куда-то исчезли ненужные папки и одежда, а также сломанная вешалка. На столе стояла бутылка Chivas Regal восемнадцатилетней выдержки.

— Выпьете? — предложил Марш.

— Не откажусь. Как-никак пятница.

Марш прошел в угол кабинета, и Эрика увидела, что там, где прежде громоздились документы и одежда, теперь стоял маленький холодильник. Марш открыл его, достал из морозилки лоточек с кубиками льда. Эрика смотрела, как он положил в два пластиковых стакана лед и затем налил в них виски — довольно много.

— Вам ведь со льдом? — уточнил он.

— Да, спасибо.

Марш закрыл бутылку, поставил ее на стол и дал Эрике один из стаканов.

— Завтра, я знаю, вторая годовщина, — тихо произнес он. — Просто хотел выпить с вами. Чтобы вы знали: я не забыл. За Марка.

Он поднял стакан, она чокнулась с ним. Оба глотнули виски.

— Присаживайтесь, пожалуйста.

Они оба сели. Эрика смотрела на янтарную жидкость в стакане, в которой быстро таял лед. Она была тронута, но решительно сдерживала слезы.

— Он был хороший человек, Эрика.

— Уже два года. Даже не верится, — промолвила она. — Первый год просыпалась по утрам и забывала, что он умер. А теперь более-менее привыкла, что его нет рядом, — что еще хуже.

— Марси просила передать, что она скорбит вместе с вами.

— Спасибо… — Рукавом отерев глаза, Эрика заговорила о другом: — Мы составили фотороботы по описаниям жителей. Все они похожи на актрису из передачи «Внимание, розыск!».

— Да, видел, — кивнул Марш.

— Боюсь, что дополнительная существенная информация о ней появится тогда, когда она совершит очередное убийство. Но работа не прекращается. На следующей неделе я поручу своим заново изучить все материалы дела. Начнем с самого начала. Всегда найдется что-то, какая-нибудь крошечная деталь…

Марш откинулся на стуле. У него был озабоченный вид.

— Вы ведь знаете, Эрика, как это бывает. Она может нанести удар через несколько недель или дней… А может, и через несколько месяцев. Я принимал участие в операции «Минстед». Так вот, преступник, за которым мы гонялись, в какой-то момент залег на дно и не давал о себе знать целых семь лет.

— Это вы так мягко намекаете, что следствие пора завершать?

— Нет. Я рад, что могу дать вам больше времени, но должен напомнить, что наши ресурсы не безграничны.

— Так по какому поводу виски?

— Это просто от души. Работа тут ни при чем.

С минуту они сидели в молчании. Эрика потягивала виски, глядя в окно за спиной Марша: синее небо, дома, убегающие вдаль и растворяющиеся в зелени на горизонте.

— Какие планы на завтра? С вами будет кто-нибудь? — спросил Марш.

— Отец Марка вызвался приехать в Лондон, но я подумала, что с этим делом… — Она умолкла.

— Возьмите отгул, Эрика. Вы без отдыха уже три недели.

— Слушаюсь, сэр.

Она допила виски и поставила стакан на стол.

— Думаю, она планирует следующее убийство, сэр. Она не собирается «залечь на дно». Она совершит убийство совсем скоро — не через семь лет и даже не через семь недель.

Симона еще три раза следила за тем мужчиной. Тот любил днем проводить время в сауне для геев за вокзалом Ватерлоо. Дважды она провожала его туда, а потом ждала в интернет-кафе, расположенном неподалеку на той же улице. Его визиты длились несколько часов. А как-то утром он сел в метро на станции «Барбикан». Она поехала с ним в одном вагоне — сидела в другом конце среди других пассажиров, делая вид, будто читает «Метро», пока поезд, покачиваясь, катил по кольцевой линии. Он вышел на станции «Глостер-роуд».

Она испытывала дискомфорт, следуя за ним по Западному Лондону. Для нее это был чужеродный район. Район больших денег, где стояли фешенебельные дома в георгианском стиле, а за столиками уличных кафе сидели необычные люди. Он зашел в элегантный офис на жилой улице и скрылся из вида, даже не оглянувшись.

В тот день она вернулась к дому, где он жил. Жилой комплекс Бауэри-Лейн представлял собой довольно мрачное, большое шестиэтажное многоквартирное здание U-образной формы с овальным травяным газоном в центре «подковы». Бетонное сооружение в стиле брутализма, оно возводилось как муниципальное жилье по окончании Второй мировой войны, когда почти весь Лондон лежал в руинах после бомбежек. Теперь, спустя шестьдесят лет, его объявили памятником архитектуры, оно находилось под охраной государства, каждая квартира в нем стоила более полумиллиона фунтов стерлингов, и новые богатые жильцы здесь обитали в неуютном соседстве с арендаторами муниципального жилья.

Некогда в центральный подъезд и на центральную лестницу имелся доступ с улицы, но после вооруженного нападения в конце восьмидесятых главный вход облачили в коробку из армированного стекла; большая цельностеклянная дверь была оборудована системой видеодомофона.

Наблюдая за домом из интернет-кафе на противоположной стороне улицы, Симона пыталась придумать, как пробраться в подъезд. Казалось бы, самое очевидное — пройти с кем-то из жильцов, когда они будут заходить или выходить. Но у посторонних это редко получалось: дважды она видела, как пожилые жильцы при входе в подъезд не пропустили курьеров. Сами жильцы пользовались электронными ключами на пластмассовых брелоках, приставляя их к контактной подушечке, что располагалась под решеткой дверных звонков.