Он явно был около двух метров ростом!

Крепкий, мускулистый, но не перекачанный. А еще с нормальной стрижкой, в отличие от тех нордов, которых мне приходилось видеть изредка в нашем районе, что предпочитали отращивать гривы по плечи, собирая их на макушке и открывая тем самым выбритые виски.

С белокурыми волосами, правильными чертами лица, но пронзительным мрачным взглядом, который остановился на мне, придавливая к полу.

Он молча смотрел на меня так, что холод пробирал.

Слишком тяжело, даже с каким-то презрением, словно я не была достойна того, чтобы он даже просто останавливался рядом со мной.

Я бы, наверное, даже могла сказать, что он симпатичный, если бы встретила его где-нибудь в другом месте и в другое время.

— А ты упрямая, — вдруг проговорил мужчина, вот только эмоции в его взгляде совсем не поменялись.

Я бы даже сказала, что теперь в них появилась явная злость.

— Мне нужно было поговорить, — отозвалась я, не узнавая собственного голоса, который осип и хрипел, но не позволяя себе сосредоточиться на этом и начать жалеть себя. Сейчас было не время для этого. — Вы здесь главный?

Мужчина хмыкнул, чуть прищурившись.

— Ну, предположим, я. Дальше что?

Ответ мне не понравился, но спорить с ним смысла не было, когда он мог развернуться и уйти в любую секунду, снова оставив нас с Сашей один на один с тьмой и собственным безумием.

— Я хотела попросить вас кое о чем.

Бровь мужчины изогнулась и чуть дернулась.

Кажется, такой наглости себе еще никто не позволял.

— Дальше…

Он говорил холодно и резко, давая понять, что у меня нет никакого права не то что просить, а даже просто говорить в его присутствии, но я зашла уже слишком далеко, чтобы отступать, делая шаг вперед и вставая так, чтобы смотреть в его глаза, проговорив хоть и твердо, но с должным уважением, даже если он этого не заслуживал:

— В этом помещении находится девушка. Алекса. Вероятнее всего, ее привезли вместе со мной. Пожалуйста, принесите ей хотя бы плед и немного еды. Она беременна, и ей тяжело…

Я прикусила язык, замерев, потому что в какую-то секунду мне показалось, что глаза мужчины стали демонически черными, а ноздри затрепетали.

Его широкие громадные плечи застыли и окаменели, что было заметно даже под кожаной темной курткой.

Он ничего не ответил.

Только забрал из моих окоченевших рук палку, выдергивая ее с силой и злостью, а затем просто ушел, даже не посмотрев в сторону притихшей Саши.

Красная неоновая лампа озаряла жутким светом еще пару секунд, пока дверь с лязгом не захлопнулась за широкой спиной, погружая нас снова во мрак и полное бессилие.

Я пробовала звать подругу.

Пыталась говорить с ней, хотя сама едва была в состоянии делать это, прислонившись спиной к холодной решетке и закрывая от бессилия глаза.

Саша молчала. И я надеялась, что она просто крепко спала, а не была без сознания.

Даже не знаю, сколько еще прошло времени, прежде чем я услышала шаги.

В этом царстве холода и вечного мрака казалось, что даже само время остановилось и замерло в предчувствии беды.

Тяжелая дверь снова распахнулась, ударившись о стену с грохотом, и несколько больших массивных мужчин вошли, явно волоча за собой что-то.

Вернее, кого-то.

У меня больше не было сил, чтобы даже просто подняться. Я так и сидела на полу, упираясь затылком в решетку, глядя сквозь тяжелые ресницы на то, как несчастных людей волокли по полу, словно мешки с дерьмом.

Снова захлопали решетки, и их закидывали без оглядки и попытки понять, что с ними было.

Пара парней. Они стонали и вели себя как пьяные, будучи не в состоянии встать даже на четвереньки.

Вероятнее всего, нас привезли такими же.

— Это новые, босс, — пробасил кто-то из мужчин, и в проеме появилась уже знакомая плечистая фигура.

Этот босс лениво прошагал к клеткам, окидывая сухим взглядом парней и неожиданно кивая в нашу сторону:

— Этих раскидайте по каютам.

Это звучало странно, но, кажется, само слово «каюта» было куда приятнее, чем подвал.

Боюсь, что в своем нынешнем состоянии я была не способна даже попытаться сопротивляться и совершить попытку к бегству, разумно полагая, что эти двухметровые накачанные и татуированные амбалы куда сильнее меня.

Поэтому только повисла в сильных жестоких руках, которые хватали, чтобы причинить боль и лишний раз показать, чтобы я не дергалась.

Но я и не собиралась.

По крайней мере, сейчас.