А всё-таки, что так зацепило меня в словах Лазаревича? Сидят занозой, но понять, что и как, не могу.

18 сентября, суббота, время 15:15.

МГУ, ВШУИ, лекционная аудитория.

Море волнуется раз, море волнуется два… скривив лицо — каюсь, не удерживаю покерфейс, — смотрю на аудиторию. Она несильно велика и заполнена почти полностью. Навскидку — человек полтораста. Никогда столько народу не приходило. И все шумят, не успокаиваются.

Собрание по запросу снизу, у руководства Ассоциации, то есть моего превосходительства, новостей для народа не имелось. Я не один, справа сидят фрейлины, слева — Овчинников и Куваев. Игорь непробиваем, Саня слегка растерян. Ничего, пусть привыкает и борется со своей интроверсией.

— Мы требуем отчёта!

— Куда собираетесь тратить деньги?!

О чём это они? Заявку в Госдуму на бюджетное финансирование мы ещё даже не подали, а отчёта уже требуют?

— Долой кулуарное управление!

Того и гляди начнут орать «Ганьба!» и что-нибудь про золотые унитазы. Поворачиваюсь сначала к девочкам. Затем к мальчикам. Прошу Веру и Куваева — они сидят по краям кафедры — начать съёмку всего шабаша на смартфоны. Что вызывает дополнительный шквал возмущения:

— Они нас ещё и снимают!

— Совсем обнаглели!

— Разберёмся ещё, кто нами тут управляет! — грозно обещает самый басистый.

На первых рядах сидит актив: Андрей, Марк, Таша и другие. Недоуменно оглядываются на бушующих студентов. Но не все шумят. Чуть меньше половины относительно спокойны, некоторые просто веселятся. Молодёжь обожает движуху, сам такой.

— Игорь, если что, бери на себя левый фланг, за мной — правый. Остальные держат центр, — командую, не сбавляя громкости. Всё равно никто не слышит, кроме самых первых рядов.

Не верю, что дойдёт до потасовки, но готовым надо быть ко всему.

Замечаю Лазаревича. Тот в общем шабаше не участвует, только внимательно поглядывает. На зачинщика непохож. А кто похож? Что-то не могу выделить главаря…

Попытки успокоить публику прекратил сразу. Если с первого раза не понимают, то не поймут и со второго, и с третьего. И что делать? Думаю. В размышлениях опёрся головой о руку, оглядываю всех заскучавшим и отрешённым взглядом. С одной стороны, надоедает. С другой — не знаю, как вести себя на митингах.

— Народ, может, тупо свалим отсюда? Всё равно никакого толка нет, — смотрю сначала налево, затем поворачиваюсь направо.

Соратники пожимают плечами.

— Любопытно всё-таки, чего они хотят, — высказывается Люда.

— А ещё любопытнее, кто все эти люди, — ворчу я, прогоняя через многопроцессорный искин кое-какие идеи.

— Тоже хороший вопрос, — кивает Игорь. — Мне тоже кажется, что многих я вижу впервые.

Не знаю почему, но шум неохотно и постепенно, всё же стихает. И окончательно все перестают орать, когда встаёт Лазаревич. Крайне неприятно меня это поражает. Нет, не Лазаревич — реакция публики. Значит, когда я попросил всех успокоиться, на меня положили. А когда левый хрен просто встал, все замолкли. С одной стороны, загадка. А с другой — я это просто так не оставлю.

— Сразу скажу, что всего лишь считаю требования собравшихся обоснованными и попробую их сформулировать, — Лазаревича все слушают внимательно.

— Попробуй, — соглашаюсь, и теперь меня тоже слышат.

Почему бы и нет? Лазаревич достоин одобрения хотя бы за то, что ввёл стихийное волнение хоть в какое-то организованное русло.

— Прежде всего управление Ассоциацией должно быть прозрачным.

— А разве оно… — начинает Игорь и тут же замолкает, получив от меня удар по ноге.

— Всем молчать, — тихо говорю своим. — Выслушаем всё и до конца.

— Необходимо сформировать Наблюдательный Совет и подумать о ревизионной комиссии… — Лазаревич вдруг смотрит направо, налево, что-то ему нашёптывают со всех сторон. Кивает.

Я тоже смотрю, но только на девчонок.

— Записываете?

Съёмку ведёт только Вера, Люда берётся за карандаш.

— К сожалению, собравшиеся товарищи, многие из них, выражают недоверие руководству Ассоциации и настаивают на открытых, гласных и прямых выборах главного координатора, — эти слова Лазаревича встречаются бурным ликованием и даже аплодисментами.

Сейчас мне удаётся удержать покерфейс. Потому что знаю, что надо делать. И если Лазаревич, оглянувшись по сторонам и не уловив больше ничего, кроме всеобщего восторга, садится, то я встаю.

— Замечательно, — выражаю своё одобрение и уточняю, чем оно вызвано: — Это замечательно, что нашёлся хотя бы один толковый человек среди вас, который лаконично и доходчиво изложил ваши требования. Тогда сделаем так.

Даю короткую паузу. Очень значащую. Никто не успеет сообразить и возразить, но пауза — вот она, и выходит, есть возможность это сделать. Незаметно забираю бразды правления в свои руки. Я ведь фактически предупреждаю, что решение вынес и теперь просто знакомлю с ним всех. То есть за мной последнее слово — и ни за кем больше. А как они возразят? Пусть попробуют.