– На крайний случай можно, - не слишком охотно согласился Олег. Понимаешь, тут у меня дети. Я на них одним глазком взгляну, мне сразу жить веселей становится. Кстати, забрасывай пельмени, вода кипит вовсю. Вот, и ложечкой сразу помешивай, а то ко дну прилипнут. Нам это надо?

УДАЧНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ

Сентябрьские вечера на Урале трудно назвать теплыми. А уж для коренных обитателей Кавказа они откровенно холодны. Поэтому Юсуф под пиджак натянул толстый свитер, из-за ворота которого торчал кверху незаправленный уголок воротника рубашки. Он сидел на обшарпанном стуле под корявым тополем возле железного сарая, служившего приемным пунктом стеклотары. В дверях сарая стоял Алик с навеки окаменевшим лицом и слушал какого-то заику-бомжа. Тот, зачарованный и вдохновленный выражением бесконечного удивления на лице азербайджанца, нес какую-то неразборчивую околесицу. Периодически он приоткрывал стоявшую у его ног огромную хозяйственную сумку с веревками вместо ручек и тыкал в неё пальцем. Из сумки торчали темные горлышки толстых бутылок из-под шампанского.

– Т-тч-тч-чо не вре-вер-вр-вр-ышь?
– горячился бродяга, брызжа слюной, и уцелевшие клыки в его беззубом рту часто клацали, как работающий затвор автомата с глушителем.

Эта сцена очень веселила Рустама. Он даже перенес свой стул поближе, сидел, ухмылялся, торопливо курил и обсыпал себя пеплом. Бродяга периодически взывал и к нему, наверное, круглое славянское лицо Рустика внушало ему доверие. Но кончилось тем, что Алик, заскучав, послал бомжа по известному всем адресу. Тем более, что пришла тетка с авоськой чекушек.

Хмурый Юсуф не заметил, откуда появился Олег. Тот неожиданно возник сбоку и присел на свободный стул.

– Привет Юсуф, - сказал спокойно.
– Поговорим?

– Это ты, Мастер?
– вроде бы удивился Юсуф, словно не ожидал увидеть.
– О чем говорить будешь?

– Да вот, погорячился я, всяких нехороших слов тебе наговорил, сказал Олег.
– Хочу извиниться. Знаешь, менты побили, ограбили, настроение плохое было.

– Э, дорогой, все пострадали.
– Юсуф поцокал языком.
– Говорят, даже по телевизору показали, как тебя милиция хватала. Слушай, Мастер, вот скажи, почему "Виншампань" обратно пустые бутылки не принимает?

– Из-под шампанского, что ли?
– уточнил Олег.
– Их запрещено вторично использовать. Там в бутылке давление четыре атмосферы. Если второй раз шампанское залить, обязательно разорвет. У них и эти-то, бывает, на конвейере взрываются.

– Ты смотри, как опасно, - снова поцокал языком Юсуф.
– Откуда ты все знаешь?

– Так я же учился на технолога пищевой промышленности, - ответил Олег.
– Не доучился только немного.

– Слушай, а зачем так много газа в бутылки заряжать?

– А его и не заряжают. Шампанское - это вино вторичного брожения, начал объяснять Олег.
– То есть берут хорошее белое вино, добавляют дрожжи, сахар и ставят бродить. Вот и появляется углекислый газ. А дрожжевой запах, когда бутылку откупоривают, быстро испаряется. Если, конечно, технология не нарушена.

– А ты можешь шампанское сделать?
– словно между прочим спросил Юсуф.

– Настоящее, конечно, невозможно. А если фуфель, чтобы пенился и в голову слегка ударял, так тут и придумывать нечего. Берется сладенькая газировка с нейтральным вкусом, допустим, "Спрайт", сахарный сиропчик для цвета, сухое винцо для запаха и вкуса, спиртик для кайфа и лимонная кислота в качестве стабилизатора. Вместо вина можно использовать виноградный сок или ароматизатор. Стрелять и пениться не будет, а шипеть, в нос и голову шибать - запросто.

– Вот ведь умный ты, Мастер, а милиции поддался. Как ты им все отдал, не понимаю.
– Слова Юсуфа были полны искренней горечи.

– А что тут понимать?
– вздохнул Олег.
– Если на тебя сейчас автомат наставить и сказать: "Отдай пиджак!" - отдашь? Все на свете отдашь, правильно?

– Автомат - это конечно, это такое..
– азербайджанец головой покачал и прижмурился. Потом открыл один глаз, второй оставил прижмуренным, словно целился, и спросил: - А ты автомат держал в руках когда-нибудь?

– Так я же в армии служил, конечно, держал. Даже стрелял пару раз, не то похвастался, не то просто поиронизировал Олег.

– А если понадобится... Нет, ты не думай, я просто так спрашиваю, начал крутить и юлить Юсуф, - вдруг нападут, да? Или соберутся нападать, ты стрелять можешь?

– Кто нападет? Американцы, что ли?
– тоже начал валять дурака Олег.

– Нет, как ты не понимаешь!
– Юсуф с досадой замахал рукой.
– Бандит нападет, отморозок. Будешь стрелять?

– Хочешь сказать, что служба у тебя и опасна, и трудна?
– Олегу надоело ходить вокруг да около.
– Не буду я стрелять. Я убегу, понял? Это ведь на тебя, на твое имущество, если я правильно соображаю, собираются отморозки нападать. А у меня ничего нет. Значит, мне и защищать нечего. Я, как тот пролетарий, которому нечего терять, кроме своих цепей Гименея. Так у меня и их уже не осталось.

Юсуф недовольно засопел. Он не смотрел на Олега. Он переживал какую-то внутреннюю борьбу. Даже толстые черные усы на широкой верхней губе у него встопорщились, как хвост испуганного черного кота.

– Ты наверное, решил, что я пришел обратно проситься?
– продолжил Олег, не дождавшись ответного слова.
– А я пришел поговорить. Если хочешь, чтобы я на тебя работал, плати зарплату. Причем хорошую. Тридцать тысяч рублей в месяц.

Юсуф замер с выпученными немигающими глазами. Наверное у него перехватило дыхание или остановилось сердце. Олег уже начал всерьез беспокоиться за его здоровье, как Юсуф выдохнул и с обидой сказал: