Шрифт:
Заявление на перевод я начеркал в произвольной форме прямо в курилке на листе, который предоставила мне следачка.
— И в чем он одет — запомни, пожалуйста, — напутствовала она меня.
Я поднял бровь.
— Думаешь, он попытается сбежать?
— Мало ли, — она коротко пожала своими плечиками.
Подтвердив, что понял задачу, я направился в кабинет Климента. Секретарши на рабочем месте уже не было, а вот сам начальник задержался — и, похоже, сделал это специально, чтобы не привлекать к встрече Кирой ненужного ему внимания. Когда я зашёл в кабинет, тот сидел, откинувшись в кресле, и негромко слушал приемник. В кабинете коромыслом стоял табачный дым.
— Мне б заявление подписать на перевод! — я, не задерживаясь в дверях, подошел и положил на стол перед ним свой листок с заявлением.
Честно говоря, я думал, что он отреагирует на моё появление острее. Но нет, он молча взял листик, пробежался глазами по строкам. Потом покосился на меня и попытался смять бумагу, но сделать этого я ему не дал — выхватил лист.
— Пошел вон, — прорычал тогда он, подкуривая очередную сигарету.
У меня не было задачи вступать с ним в какие бы то ни было дискуссии, хотя бы потому, что тогда вместо отдела милиции Климент мог уехать в травматологию. Я молча развернулся и вышел из кабинета, не отказав себе в удовольствии хлопнуть дверью.
— Он там? — был первый вопрос, когда я спустился в курилку.
— Сидит, Киру ждёт. Но мне показалось, что он малость поддатый.
Милиционер взглянул на наручные часы.
— Ну что, Кира — твой выход!
Сотрудник в штатском вручил Кире конверт с помеченными деньгами. Та тут же спрятала его в сумочку и, шумно выдохнув и распрямив плечи, пошла в кабинет. Мы специально выбрали курилку не у основного входа в корпус, подальше от ненужных взглядов. На эту сторону выходили только окна цехового ПДБ, а эти барышни никогда не задерживались на работе больше положенного.
Но, бросив взгляд на окна планово-диспетчерского бюро, я нахмурился. Было отчётливо видно, что кто-то отдёрнул занавеску… и этот кто-то видел нас.
Глава 2
— Кажется, у нас неприятности, — проговорил я милиционеру, не отводя взгляд от окон планово-диспетчерского бюро.
— С чего ты взял? — удивлённо спросил Александр Игоревич.
Я показал ему окно планово–диспетчерского бюро и пояснил про занавеску.
— И свет только что погас, — резюмировал я.
Александр Игоревич посмотрел на окно, снял фуражку и поскреб макушку. Видимо, понял, куда я клоню.
— Подтверждаю, — сказал второй милиционер, в гражданском. — Вон в том окне свет только что погас.
Он успел облюбовать цеховую курилку и уселся поудобнее, вытянув ноги вдоль скамейки. Однако, как видно, такая расслабленная поза не мешала ему сохранять бдительность и подмечать детали.
— Так, может, на работе кто-то задержался? — предположила следовательница, тоже переводя взгляд на вызвавшее беспокойство окно.
— Может быть, а может и не быть. Но по мне — очень вряд ли, — я медленно покачал головой и тут же пояснил почему: — Там, в основном, пожилые женщины работают, и у них не задерживаться дольше положенного — золотое правило.
— И правильно, — согласился начальник милиции. — Мужики должны работать, а бабы мужикам должны ужин делать. У меня вот жена занимает очереди в гастрономах ещё в обед, чтобы после работы не стоять и не уйти с пустыми руками. Так что тут дело нехитрое — чуть дольше положенного задержишься, и мужика без ужина оставишь!
— А то, что я все время задерживаюсь, вас не смущает? — вставила следователь.
— Так ты, Курочкина, ещё девка молодая и холостая, вот мужика себе нормального захапаешь, и тоже задерживаться перестанешь! — подмигнул ей начальник.
Мне же, честно говоря было не до шуток милиционера. Если кто-то в ПДБ таки был, этот кто-то сейчас побежит рассказывать начальнику, что видел возле цеха милицию, да ещё и вместе с со мной, и тут уж он точно сообразит, что всё неспроста,тем более, что меня преподнесут виновником всех бед. У женщин ведь как бывает — если повесили на ком-то клеймо, то потом так просто его уже не ототрёшь. Я решил, что стоит сходить и посмотреть, кто из коллег задержался сверхурочно, а заодно отвлечь коллегу от таких дурных мыслей, как поход к начальнику.
— Да ну, что-то ты перегибаешь, — сказал милиционер, когда я озвучил ему свои намерения.
— Александр Игоревич, а мне кажется, Егор все правильно делает, — поддержала меня следователь. — Мало ли, вот сейчас кто-то начальника предупредит — и он убежит, пятками сверкая, будем потом по всей территории завода за ним гоняться!
— Ну сходи, посмотри, — всё-таки согласился милиционер. — Мы тут останемся, а то Кира выйдет, а нас никого — нехорошо получится.
— Я, наверное, с ним пойду, если вы не против? — Курочкина вдруг предложила свои услуги.