– Как прошло?

Смена мгновенно затаила дыхание, отпустив показную беспечность.

– Кто надо жив, остальные сдохли, - усмехнулся я. И поторопил: - Спрашивай.

Замес подергал за кусочек бинта, выступавший из-под рукава, словил недовольство Ивы и решился:

– Когда уходим?

– Поправим здоровье, отожмем у Форта остатки и выдвинемся.

– К Оси? – прозвучало осторожно. Головастый малый, склеил факты и сделал вывод.

– Плюс минус, - покачал я ладонью.

– Вот это дело, - радостно потер ладоши тощий.
– Давно пора.

– Давно пора что?
– уточнил я с усмешкой.

– Валить из этого сральника, - рубанул Шест.
– А то одни сука проблемы.

– Думаешь там будет лучше?
– прищурился умник.

Шест на провокацию не поддался и сказал, как отрезал:

– Там будет не здесь.

Вот это понимаю - аргумент. И даже поддерживаю. Остался только один вопросик – сожаление на лице медика. Еще не горечь утраты, но уже почти.

– Не держи в себе боец, - подбодрил я девушку.

Ива не стушевалась под внимательными взглядами. Полагаю, окрепла и закалилась, выжив.

– Мне нравился кодекс, - тихо сказала она. – Как о нем рассказывал Амиго. Легион, великий Форт, порядок и честь…

– А люди, такие люди, - жестковато закончил я. – Будешь киснуть, будешь отжиматься. Пока мне не надоест. Еще вопросы?

– Командир, - прозвучал нестройный хор подтянувшихся бойцов. В бинтах и будничной одежонке по типу солянки из штанов, футболок они смотрелись на троечку. Но то лишь пока. Призраки боя отступят, боль уйдет, а новый день принесет облегчение. Это если мыслить на позитиве.

Вестовой от Валькирии к вечеру так и не появился. Но справедливости ради, было не до него – смена латалась и подсчитывала запасы, намечая план закупок. Дебаты, в которых не участвовал, порой случались жаркие, но Замес, косясь на меня, добротно регулировал споры. В конечный список планируемых приобретений я добавил лишь один пункт. Бойцы посмотрели, озадачились, сделали выводы, и Крыса довольно осклабилась. Да, мелкая, будет интересно.

В сон отошли по щелчку – лишь успели коснуться лежанок. Правда и проснулись столь же быстро – от выстрелов.

За оконцем темно, видны отсветы костров. Воздух тяжелый и густой. Во рту привычная сухость.

– Сука, - тощий дернул Пугало, и шмалабой приложил его по коленке.

Я рывком сместился к двери, прижимая к груди пистолет. Короткий взгляд в приоткрытую створку, беглая оценка угроз.

– Отбой, - махнул напряженным подопечным.

Грохнул еще один выстрел.

Под открытым небом сквозило прохладой – чуть больше привычного. В черноте неба где-то вдалеке блеснул росчерк молнии. Давненько не виделись, что называется, а может просто не присматривался в попытках выжить. Но выглядело символично.

У домика администрации, в паре метрах от крыльца, покачивался Фредерико. В левой руке мутная бутыль, в правой – шмалабой. В очередной раз приложившись к горлышку, он к чему-то прислушался и вскинул оружие.

Выстрел.

Подступив к Марте, я прислонился к борту. Подходить не стал - когда салютуют важно не мешать. Фредерико заметил меня в неровных отблесках кострищ, потыкал пальцем и широким жестом очеркнул территорию – мол смотри.

– Пусть покоятся с Осью! – рявкнул он.

Выстрел.

– Джимми!

Я молчал. Старый интендант чутка поломался – такое случается у хавильдаров, потерявших бойцов. Вольер никому не нужен, но Муэрте сочла по-другому.

– Помянем, Джимми, - гнул за свое Фредерико.

Тяжелым топотом от ворот примчалась патрульная десятка и с ходу ощетинилась оружием, беря на прицел подходы-отнорки. А рядом никого – держу в курсе. Цивилы в норках, а выжившие сипаи из числа охранки предпочли не мешать командиру.

– Какого хера, Фредерико?!
– рявкнул старшой патруля. – Ты че творишь?!

Я отлип от борта.

– Пошел нахуй, Жим, - набычился хавильдар и щедро глотнул. – Здесь Вольер. Здесь моя территория.

Звучал он на удивление трезво и неожиданно грозно.

– Доложу, - чутка отступил патрульный.
– И прекрати пальбу. Напрягаешь.

– А и доложи, - фыркнул хавильдар. – Прям сейчас доложи. И не мешай мне отпускать парней.

Интендант ткнул шмалабоем куда-то за административный фургон. В тенях не видно, но там, судя по всему, жизнью не пахло. Мертвые ждут своей очереди на погребение – как заведено.