— Ты отлично справился, Гордон, — похвалил своего помощника вице-адмирал Красовский, одобрительно хлопнув того по плечу. В голосе командующего звучали нотки искреннего уважения и даже некоторой отеческой теплоты. Было очевидно, что он высоко ценит своего верного соратника и правую руку.

Полковник Винтер чопорно кивнул, принимая похвалу с достоинством и безупречной военной выправкой:

— Благодарю, сэр. Ваше одобрение много значит для меня. Однако, боюсь, случившееся не прибавило мне оптимизма. Скорее наоборот — заставило всерьез опасаться за наше ближайшее будущее.

Он сделал короткую паузу, словно собираясь с мыслями, а затем продолжил уже тише и доверительнее:

— Видите ли, в той ватаге мародеров, что намеревалась разграбить дворец, не было ни одного старшего офицера османского флота. Не было в ней, к счастью для нас, и ни одного по-настоящему отчаянного головореза. Просто сброд из рядовых космоматросов, охочих до легкой наживы. Они заметно стушевались, увидев мои полковничьи погоны, и нехотя отступили. Но я успел заметить их волчьи взгляды исподлобья, горевшие алчным огнем. Поверьте моему опыту, господин вице-адмирал — эти ребята обязательно вернутся…

Винтер со значением понизил голос почти до шепота, и теперь его слова напоминали зловещее пророчество:

— В следующий раз среди них наверняка окажется какой-нибудь офицер среднего звена или просто парочка янычар. Тех, кому плевать на субординацию, кто презирает любые законы и уставы, кроме права сильного. И вот тогда… Тогда мы неминуемо перестреляем друг друга в бессмысленной бойне.

Полковник покривился. Было очевидно, что подобные мрачные перспективы не на шутку его тревожат:

— Вот к чему я клоню, сэр… Кто защитит дворец, царскую казну, самого императора-мальчика и всю его семью, если завтра вас не окажется рядом? Ведь ни я, ни кто-либо другой из ваших офицеров не сможем остановить обезумевшую толпу голым словом или силой приказа. Только у вас, господин вице-адмирал, хватит авторитета и харизмы, чтобы без лишнего кровопролития вразумить этот сброд…

Красовский некоторое время молчал, обдумывая услышанное. Затем тяжело вздохнул, мрачно кивнул и отошел от распахнутого окна.

— Да, ты прав, Гордон. Опасность и в самом деле велика, — наконец произнес он, садясь в кресло, и в голосе командующего звучала неподдельная печаль пополам с горькой насмешкой. — Охранять дворец, все его несметные богатства и августейших обитателей должен тот, кого одинаково боятся и уважают. Чье имя и слава способны удержать от святотатства и кощунства даже последних подонков из османского космофлота… Ах, как жаль, что я послал в погоню за этим подлым цареубийцей Зубовым нашего отважного капитана Моро! Уж он-то лучше всех справился бы с подобным щекотливым заданием…

Красовский раздосадовано хлопнул ладонью по подлокотнику кресла, и этот резкий звук эхом прокатился под сводами кабинета. Гордон невольно поморщился, и на его обычно непроницаемом лице промелькнула тень плохо скрываемого раздражения. Было очевидно, что полковник изрядно ревнует своего обожаемого шефа к этому выскочке Моро, которого Александр Михайлович в последнее время сильно приблизил к себе и осыпал все возможными милостями.

— Осмелюсь с вами не согласиться, господин вице-адмирал, — процедил Винтер сквозь зубы, всем своим видом выражая глубокий скепсис. — При всем уважении, не думаю, что капитан Моро, невзирая на его многочисленные достоинства, сумел бы достойно противостоять, скажем, личному визиту адмирала Ясина Бозкурта с вооруженной свитой. Если командующий османов вдруг вздумает вторично пожаловать во дворец с недобрыми намерениями…

Александр Михайлович лишь рассмеялся в ответ и небрежно отмахнулся, словно от назойливой мухи:

— Зато Винсент наверняка сумел бы присесть старику Бозкурту на уши, заболтать и отвлечь старого интригана, чтобы выиграть время. Недаром же говорят, что у нашего Винстента Моро язык без костей и дар убеждения прирожденного дипломата!

Командующий хитро прищурился и подмигнул своему помощнику:

— Да и потом, как ты думаешь, рискнет ли сам адмирал Бозкурт показаться здесь вторично? После того, как его жестоко обвели вокруг пальца, заставив вести переговоры с механической куклой, искусно маскирующейся под великую княжну Таисию? Вряд ли этот спесивый индюк захочет еще раз ощутить на себе издевательские ухмылки и перешептывания за спиной. Его реноме изрядно пошатнулось после столь постыдного конфуза…

Однако Гордон Винтер лишь мрачно покачал головой, явно не разделяя веселья своего патрона. Его лицо оставалось бесстрастным, словно высеченная из камня маска:

— Смею настаивать, господин вице-адмирал — вы напрасно недооцениваете этого старого хитрого османа. Он лишком злопамятен и коварен, чтобы спустить подобное оскорбление. Оставить собственный позорный прокол неотмщенным и не смытым кровью обидчиков. Держу пари, адмирал-паша рано или поздно вернется во дворец и явно не с дружеским визитом вежливости!