— Не будем тратить время! — вывела Мичурина из раздумий Кирса. — У меня сегодня полно работы. Очень надеюсь, что ты будешь чем-нибудь полезен. Ну что, приступим?

Это ведь настоящая сказка, правда? Из окружения мрачных пятиэтажных домов серо-коричневого цвета, что уже покрылись четвертым слоем грязи и пыли, попасть сюда. Жизнь, кипевшая в этой деревушке, действительно больше напоминала вырванную со страниц фэнтези книги сценку или сон, чем объективную реальность.

Всё вокруг было усеяно домами, каждый из которых сам по себе мог стать предметом искусства или, по крайней мере, чьей-то заставкой рабочего стола. Каркас из перекрестных деревянных балок создавал на их стенах интересный решетчатый узор, контрастирующий на фоне белых глиняных стен. Подобная архитектура напомнила Мичурину нечто характерное для центральной и северной Европы, в которой он, впрочем, никогда не бывал.

Было заметно, что местные с особым трепетом относятся к растительности: вдоль дорог были небольшие зеленые зоны, на которых росли декоративные деревья, где-то выстроились пышные клумбы, а в каждом втором окне виднелся так называемый «цветочный» подоконник. «А ведь на родине тоже любили заставлять подоконники зеленью...» — тоскливо подумал Михаил, неуверенно плетясь за пурпурноволосой девушкой.

— А тебя, похоже, очаровал Кормунд, — вслух заметила она, не глядя на своего собеседника.

— Ну да... — промычал Мичурин, пытаясь ухватить своим сознанием как можно больше образов. Он жадно рассматривал каждый домик и каждую витрину. Невзирая на впечатляющий внешний вид улицы, в глаза сильно бросалось отсутствие техники, искусственного освещения и машин. На дороге были только люди и изредка встречающиеся лошадиные повозки. Впрочем, темноволосого это уже не удивляло, а просто вызывало в его голове диссонанс. «Ну да, другой мир ведь…» — произнес внутренний голос Мичурина.

— Дай угадаю... Ты из тех людей, что просто плывут по течению, совсем не сопротивляясь? — малознакомая Михаилу девушка вдруг задала насколько философский вопрос, что он вмиг отвлекся от наблюдений и, глухо прокашлявшись, попытался проявить сдержанную реакцию.

— Такое описание... очень на меня похоже.

Авантюристка из вежливости выдержала паузу и, убедившись, что её собеседнику больше нечего добавить, продолжила.

— А ведь я совсем не объясняла тебе, куда мы идём... Лишь дала размытый наказ следовать мной. Так почему не спросишь?

Мужчина, опасаясь растущего между ними напряжения, старался выдавить из своих голосовых связок нейтрально-пассивный ответ, но не смог найти подходящих слов.

— А что насчёт куртки? — спросила девушка и, слегка обернувшись, взглядом указала на коричневую куртку, в которую был вынужденно облачен Мичурин. Эта кожанка изначально принадлежала Маледикте, но она отдала её темноволосому, чтобы скрыть его окровавленную рубашку от окружающих. — Разве тебе не жарко? Уверена, что жарко! А ты даже не жалуешься...

— Всё в порядке… — уверил он свою новую знакомую слабым голосом.

— Боишься меня, наверное?

— Да, — Мичурин здраво оценил момент и решил дать на этот вопрос честный ответ. Зачем лишний раз врать человеку, который спрашивает так, будто бы всем сердцем ждёт искренности? — Я Вас боюсь. Я не знаю, как оказался в том лесу и, более того, не имею понятия, где сейчас нахожусь. Моя судьба полностью в Ваших руках, так ведь?

— Полагаю, да! — задорно подтвердила она, с улыбкой хлопнув в ладоши. Впрочем, её позитивный настрой не передавался Мичурину. Может, у него не хватало эмпатии, чтобы разделить настроение другого человека, а может... застрявшие в его глотке слова предупреждали всякую радость.

— Что… — наконец сумел выдавить он. — Что Вам будет, если Вы вдруг решите убить меня?.. Например, за раздражающие вопросы...

— Угрызения совести, — сказала Кирса с неким облегчением. Мичурин такой ответ счёл признанием того, что убийство сойдет ей с рук, однако Маледикта вкладывала в свои слова совсем другой смысл.

— Послушайте, мне не нужны неприятности, хорошо?.. Я хочу спокойно разобраться со всей этой ситуацией и понять, куда меня забросило…

— Хм, — задумчиво протянула она. — Должно быть, ты меня не понял, — Кирса говорила это без каких-либо эмоций, но её собеседник чувствовал, что она искусственно пытается их не показывать. Всё-таки Мичурин так часто в жизни скрывал от окружающих свои чувства, что научился с легкостью распознавать попытки других сделать подобное. — Это подождёт… — она неожиданно прервала разговор о всякой ерунде и решила перевести тему. — Сейчас я бы хотела пояснить тебе, чем мы будем заниматься. Слушай внимательно, хорошо?