— Да вы порахайтесь еще, — услышала поверх своего крика, Марка, выглядывающего из своей комнаты.

— Брат, да ты не так понял, — неспешно подсаживая меня обратно, виновато ответил Миша.

— Вы два идиота, не иначе!

Это было знакомо, ему не стоит оставаться одному, эта яркая реакция на нас. Так стоп, никаких нас нет. Перебирая ступени, я параллельно перебирала варианты тем к обсуждению. Даже не знаю какую стратегию выбрать, поддержать или нападать. Шоковая терапия, в этом что-то есть.

— Можно войти?

Он стоял у окна, с упором кулаков на стол, и смотрел куда-то вдаль, разглядывая интерьеры отделки соседнего дома, ведь это единственное, что выделялось с этой точки, хотя красота в глазах смотрящего, наблюдать из одной локации можно разное.

— Нет, я просто хочу побыть один.

— На тебя это не похоже, обычно бурчу я, — не торопилась отступать назад.

— Если я с тобой бываю мил, это не значит, что ты меня хорошо знаешь, соответственно делать выводы об обычном течении дел не можешь.

— Хорошая попытка, но увы, не в этот раз.

— Что, о чем ты? — Наконец склонил голову, и сменив направление взора на столешницу беленого дуба, сместил направление мыслей.

— Настроить тех, кто пытается тебе помочь против себя, кидаясь оскорбительными словами, не лучшая идея. Бросать в самого себя камни и бить палкой не очень удобно, а я могла бы тебе помочь, — такая вот попытка отъехать от края пропасти на велосипеде сатиры.

— Начинаю понимать демонов, раздражают дико попытки спасти того, кто обречен, а еще эта вера в лучшее. Комком раздражения впечатывает меня в асфальт.

— А таким ты мне нравишься меньше, рожки и копытца не твое, — над ним буквально сгущались краски, то что раньше излучал этот человек, угасло! Марка очень легко считать, и не надо для этого обладать экстрасенсорными способностями.

— А мне казалось именно это тебя и притягивает, — так резко он оказался рядом, сплетаясь энергетическими потоками в единое целое. Моя взбунтовавшаяся магия, его отрицание своих же сил, все это закрутилось в едином ритме, оставляя нам только человеческие, земные эмоции. Ненависть и осуждение вперемешку с диким желанием, фейерверками звенели в голове, отдавая в живот. Его губы были так близко к моим, магнитом притягивая внимание. Приоткрыв рот в попытке что-то сказать, он замер, сознание на паузе, мы оба потерялись во времени и пространстве, и как это прекратить никто из нас не знал.

И только спустя какое-то время, не знаю минута, две или час, биение сердец поуспокоились и толчок в дверь с внешней стороны позволил продолжить разговор о муках совести.

Вовремя!

— Человека определяют не заложенные в нем качества, а его поступки, и даже если ты родился в ночь с 6 на 7 января под Вифлеемской звездой, в хлеву с овцами белоснежками, это не делает тебя Иисусом. Это лишь стечение обстоятельств, а вот по какой дороге идти, решаешь ты.

— Да ладно, брат, не начинай. Согласно твоей логике и у меня есть шанс стать добрым.

— Нууу нет, — в голос, с легкой ухмылкой закричали мы.

Комната наполнилась смехом, приятно было видеть улыбку на лице Марка, это хороший знак. Значит не все потеряно, сможем перепрограммировать с саморазрушения на прощение.

— Вот и я о том же, так что брат ее смерть никак не повлияет на тебя и твою сущность, ты добрый смирись. К тому же она сама не ангел, от ее руки пострадало слишком много существ, думала ли она о них? Не уверен, ведь это ее НАТУРА.

— Погодите, вы знаете кого именно он убил? — Нет, ну я не дура и когда стирала следы на его теле, понимала, что он помечен смертью, но что они вот так легко нашли потерпевшего. Конечно его разрывает сейчас, еще бы к родственникам с извинениями зашли.

— Ага, — напряженно играл языком Миша, поджимая его к небу, от чего брови хмуро сдвигались.

— Иии? Может расскажите? — Звонок, а потом и стук в дверь прервал признание парней. Так назойливо еще никто не тарабанил. — Я сейчас вернусь и вы мне все расскажите, — пригрозив им пальцем побежала вниз, пока не выломали замок.

— Гордей, — удивленно сказала я, увидев на своем крыльце взъерошенного друга, глаза которого были то ли под накуром, то ли красные от слез.

— Господи, Малышка, я так рад, что с тобой все в порядке, — он кинулся меня обнимать, целовать в лоб, макушку, жадно сковывая в свои объятия, перекрывая доступ кислорода.

— Да что с тобой, ты пьяный что ли, — пытаясь освободиться из плена любви и желание меня сожрать.

— Нет, просто увидев ее, я вдруг на секунду подумал, а что если и с тобой что-то произошло, звонил — звонил, и с каждым не отвеченным вызовом паника захлестывала, вынуждая прибавить газку.

— Так, хорошо, раз за рулем, значит не курил и трезвый. Пройдешь?

Гордей ввалился в гостиную молча, было видно, что он нервничает, я даже не знала как к нему подступиться.

— Лиля, ее больше нет, сегодня утром я должен был завезти к ней Чарли, мы ведь улетаем на Кавказ, у нас трип по горам, ну я тебе рассказывал.