Весь следующий день уговариваю себя не зацикливаться, захожу к Мише не часто, боюсь разбудить. Пусть восстанавливается. Синяки по телу, несколько царапин на лице, а еще шея… Четкий след от веревки. Хорошо, что ты был не один.

Целую в лоб и ухожу.

* * *

Просыпаюсь позже обычного, часы показывают 12:13. Потягиваюсь, пытаюсь вырваться из крепких объятий морфея. Не просто оказалось, но все же удалось.

Божечки, сегодня ведь уже 30 декабря, у нас ничего не готово. Несусь в душ, быстренько моюсь, зажимая волосы в высокий пучок. Не до укладки, к тому же прилично отросли, после чудовища парикмахера, что заглянуло в Купальскую ночь. Натягиваю лосины, майку, забываю про белье. Хотя грудь стала больше, и тяжелее, организм меняется. Слишком быстро. Надо бы заглянуть в магазин и выбрать новые комплекты, эти прилично давят.

Врываюсь ураганом на кухню, делаю омлет, разливаю по формам и закидываю в духовку. Люблю именно такое исполнение, с привкусом детства. На сковороде не то.

Сервирую стол, конечно, на двоих. Завариваю чай, добавляя разные травки из своих запасов. Не жалею, лишние силы не помешают. Немного огорчаюсь, вспоминаю, что так делал Марк, каждый раз как я чувствовала себя плохо. Но не позволяю снова утонуть в сожалении. Помогает звук духовки, сигнализирующий о завершении работы.

— Красота!!! — Окинула взглядом стол и выдохнула. Можно будить.

Оказываюсь у двери вмиг, по лестнице слишком долго. Хватаюсь за ручку двери, но замираю.

Никого.

Пустая кровать.

Пугающая, тяжелая тишина.

Закрываю дверь, делаю пару шагов назад. Спазм! Такая пронзающая боль внизу живота, словно на оголенный провод наступила, а сверху еще водой окатили. Нет, нет, нет, нет, пожалуйста. Шепчу не останавливаясь. Повторяю снова и снова. Боюсь даже пошевелиться, пытаюсь найти источник боли. Почувствовать в какой именно точке пульсирует.

— Вик, ты чего? — Миша появился как всегда неожиданно, весь мокрый, затянутый по пояс в полотенце. Он просто был в душе. Господи, какая я дура.

— Аааа, — сорвалось с моих губ, возвращая к проблеме посерьезнее.

* * *

— Что с ней, почему она все еще не приходит в себя, может быть ты хоть что-нибудь сделаешь, пока я тебя не отправил к предкам? — Как всегда, грубо и резко.

Зрение еще не четкое. Лишь смазанные силуэты, блики ламп и запах. Специфический, резкий, вызывающий депрессию.

— Не шуми, жених, оставь доктора в покое, — пыталась утихомирить своего демона.

— Крошечка, как я рад, ты напугала меня. Сходил блин в душ. Я больше тебя не оставлю, везде за мной ходить будешь, поняла?

До хруста костей сжал, и хватка только крепчала. Он тараторил без умолку, целуя губы, щечки, макушку. Всю слюнями залил.

— Да все, все. Так недалеко до нового приступа, мне же нечем дышать, совсем, — хрипела куда-то в подмышку я.

— А, да, прости, конечно, — поправляя подушку, укладывал меня обратно, не отрывая взгляд.

Рада, безмерно, бесконечно, что он цел. Рядом, и на своих двоих. Следов от схватки со стражниками почти не осталось, куда сон туда и хворь. Спасибо, Марк!

— Ну, что давайте посмотрим, что же стало причиной вашего состояния?

Арсений Николаевич потянулся к майке, что бы оголить живот, и получить доступ к телу. Но не успев и коснуться словил свирепый рык Миши.

— Эй, прекрати, он врач, ему можно, — цыкнула я.

— Ладно, — скрипя зубами согласился он. Но дыхание… Даже мне стало не по себе, боюсь представить как нервничал Арсений Николаевич.

— Так, посмотрим, — холодный валик плавно скользил по моему животу, останавливаясь в разных точках. — Так, так, так. Ну что же, а вот и причина.

Поворачивая экран аппарат УЗИ к нам, доктор каснулся экрана и озвучил: — Вот первая, — указывает на небольшое темное пятно. Вот тут вторая, — сдвигается чуть ниже. А вот и третья, отстранена, сама по себе, но все же вот она.

Мы с Мишей переглянулись, непонимая о чем он, это что рак? Ребенок развалился на части? Господи, что со мной и с моим ребенком?

— У вас тройня, — сообщил он, увидев наше недоумение в глазах.

Тройня? Это как? Это зачем? Откуда так много?

— Нееет, посмотрите еще, — схватила за руку Арсения Николаевича, возвращая валик на живот. Теперь мои демоны взбунтовались.

— Ну вот же, все верно: раз, два, три. Такое бывает, редко, но бывает. У вас ЭКО? — Протягивая мне салфетку, интересовался тот.

— Нет, — опомнился от шока Миша.

— Чтож, тогда это еще более уникально, но не исключительно. Поздравляю, родители.