Шрифт:
— Бисприменно спиртонос объявился, — ответил Устин. — Все перетаскают подлецы!
В избу боязливо вошел старшинка.
— Ну? — встретил его Вахромей.
— Все китайска люди ушли, только два остались — сообщил он.
— К спиртоносу?
— Да! Он тут — мало-мало в лес ходи.
— Ага! Ну веди!
Они осторожно отворили дверь «конторы» и вышли наружу. Ночь уже спустилась. Луна еще не взошла. Все благоприятствовало экспедиции.
— Держи! — сунул Вахромей китайцу дробовик. — Умеешь?
— Мало-мало!
Они осторожно подкрались к фанзе, где жили китайцы. Вахромей нашел отверстие в бумаге, заменявшей стекло в окне хижины, и заглянул внутрь фанзы. При слабом свете мерцающего ночника он увидел силуэты людей, лежащих на канах [33] ).
— Никак все вернулись? — прошептал старатель.
— Хи-хи! — засмеялся беззвучно китаец. — Твоя плохо гляди. Тут маинка ю [34] ). Люди мию, а курма [35] ) ю [36] )!
33
Кан — широкие нары по стенам фанзы, заменяющие лавки и столы. Под канами проходит дымоход от печи, благодаря чему каны обогреваются Обычно китайцы спят на канах голые.
34
Мошенничество есть.
35
Курма— китайская одежда, вроде куртки. У богатых китайцев курма бывает длинная вроде подрясника.
36
Ю — есть; мию — нет.
— Ах, язви их в горло! А ведь и верно! Они вместо себя чучел наложили! — обозлился Вахромей.
— Ну погоди, сволочи! Веди!
Они поползли за китайцами дальше. Обогнули фанзу и углубились в чашу, осторожно раздвигая кустарник. Так ползли они с полчаса. Ван-Кин-Кун иногда останавливался, прислушивался и снова полз, прося жестами своих спутников соблюдать тишину.
— Ваша смотри! — шепнул наконец китаец, вытягивая голову.
Старатели слегка приподнялись и осторожно раздвинули ветки. Впереди под ними был глубокий овраг. На дне его, между кустов, горел небольшой костерок, вокруг которого сидели китайцы. Все они были полураздеты и огонь отражался светлыми пятнами на их обнаженных телах.
— Наши — прошептал Устин.
— Тс-с! — ответил Вахромей — слушай!
Повидимому, китайцы чувствовали себя в безопасности. Они громко смеялись, шутили и даже пели песни. По рукам у них то и дело ходило блюдечко, из которого китайцы обычно едят. Теперь оно заменяло чашу для вина. То и дело китайцы кричали:
— Хо [37] )!
— Камбе [38] )!
Один, окончательно подгулявший, Затянул тоненьким голоском, как обыкновенно поют китайцы:
37
Хо — хорошо.
38
Камбе соответствует русскому «будьте здоровы», произносится, когда пьют; буквально означает: до дна.
Песня эта есть не что иное, как переложение на русско-китайский диалект известной песни Горького «Солнце всходит и заходит». В описываемое время она только что появилась среди китайцев Дальнего Востока. Поэтому слушатели пришли в бурный восторг и, поднимая в знак одобрения большой палец руки вверх, кричали:
— Хо!
— Шанго!
— Шибако шанго!
— Вот я вам покажу «шанго»! — прошипел Вахромей, ища глазами главного виновника торжества — спиртоноса.
— Сколько их? — спросил он Ван-Кии-Куна.
— Лянга [39] ).
— Ага! Вот они, соколики, приютились под деревцом! Устин, бери на мушку, который поменьше, а я — в длинного!
Вахромей приложился и грянул выстрел, вслед за которым последовал и другой.
Полянка огласилась дикими криками.
39
Двое.
— Ого-го-го! — закричали нападающие, стреляя из револьверов уже не целясь.
Спиртоносы — стреляные птицы— моментально кинулись в кусты, вскинув на плечи котомки со спиртом. Китайцы — приискатели бросились врассыпную.
— Держи! Держи их чертей! — ревел Вахромей, стреляя в убегающих из револьвера. — Крой их, так их. раз-эдак!..
В минуту полянка опустела. Только у кустов раздавался приглушенный стон.
— Ага! — услыхал Устин, — никак кого-то чирикнули.
— Мала-мала есть, — ответил старшинка, вытаскивая из кустов одного из спиртоносов. При свете костра приискатели увидели, что низ его курмы был залит кровью.
— В живот! — решил Вахромей. — Не долго проживет, сволочь! Он сорвал с него куртку и ощупал тело. С боков у спиртоноса было подвязано по жестяной банке со спиртом. Банки были специально для этого приспособлены. Они были выгнутые и как раз приходились вокруг талии. Вахромей отцепил их и потряс ими около уха.
— Эх! Полные! — с сожалением прошептал он. Вскрыл одну и с неописуемым блаженством понюхал.
— A-а! Ну, что твой ладиколон! Однова дыхнуть! У! Сволочь! — пнул он ногой раненого. — Только людей в расстройство приводите! Черепаха [40] )!
40
Самое оскорбительное название для китайца