— Но кажется… Казума её разлюбил? Он говорил о ней так холодно, будто всё давно в прошлом. А ведь в классе ещё есть Харука… может, он действительно любит Харуку? Или пытается полюбить?

Мияко нахмурилась ещё сильнее, взгляд упал на игрушку, всё ещё лежащую на полу.

— Хотя и к Харуке он как-то странно относится. То заботливый, то отстранённый, словно боится подпустить слишком близко. Это так хиккимори любят, что ли? Чёрт, я совсем запуталась!

Сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

— Чёртов Ямагути-кун, — пробормотала она.

Резко потянув одеяло, она с головой укуталась в него, пытаясь спрятаться от собственных мыслей.

— Зачем он так всё усложняет? Или это я сама всё запутываю?

Мияко прикрыла глаза и, несмотря на бурю в голове, почувствовала, как тело поддаётся усталости. Тепло одеяла постепенно успокаивало её.

Ладно, завтра разберусь…

И с этой мыслью, наконец, провалилась в сон, но её лицо всё ещё оставалось слегка нахмуренным, даже во сне она продолжала спорить сама с собой…

В просторной комнате, оформленной в классическом японском стиле с элементами современного шика, царила умиротворяющая тишина. Мягкий свет ламп отражался в экране телевизора, где шёл какой-то сериал, служивший лишь фоном для размышлений.

Акане сидела перед большим зеркалом в резной раме, пока молодая служанка с безупречно уложенными волосами медленно расчёсывала её длинные чёрные пряди.

— Казума такой глупый, — произнесла Акане с лёгкой усмешкой, наблюдая за своим отражением. — Я убрала его главного соперника. Сделала так, чтобы Харука осталась одна. Всё было идеально спланировано. — Она прищурилась. — А он вместо того, чтобы наконец начать встречаться с ней, проводит вечера в кофейнях с этой розоволосой…

— Мияко-сан, — тихо уточнила служанка, опуская глаза.

— Да, с ней, — продолжила Акане, её пальцы рассеянно коснулись безупречного лака на ногтях. — Просто выводит из себя. Какой смысл было так стараться, если он даже не делает свой ход?

Служанка на мгновение остановилась, чтобы завязать концы её волос шёлковой лентой, и произнесла едва слышно:

— Он должен быть благодарен вам, госпожа, за то, что вы терпите такого человека, как Кенджи.

На лице Акане появилась хищная улыбка:

— В этом ты права, — протянула она, выпрямляясь и внимательно разглядывая своё отражение. — Кенджи, конечно, удобен и прост, как деревянный башмак. В этом и заключается его ценность как фигуры на доске.

Служанка склонила голову, пряча невольную улыбку.

Акане медленно сняла ленту с волос и задумчиво повертела её в пальцах:

— Но меня всё же беспокоит, — продолжила она, и голос стал тише, почти мечтательным. — Почему Казума не делает свой ход? Может быть… — она сделала паузу, — Харука ему на самом деле не так дорога, как все считают?

Она встала и неспешно подошла к широкому окну, за которым раскинулся ночной Токио. Городские огни мерцали, как россыпь драгоценностей на чёрном бархате.

— Тогда в кого же он влюблён? — прошептала она.

Служанка склонилась в изящном поклоне, не поднимая глаз:

— Желаете, чтобы я выяснила это, госпожа?

Акане обернулась через плечо, её улыбка была спокойной, но в глазах горел холодный огонь:

— Нет, — сказала она, приближаясь и аккуратно поправляя воротник кимоно служанки. — Это я узнаю сама. — и сделала паузу. — Ведь если он не любит Харуку… тогда для кого он играет эту роль?

Я стоял у плиты, напевая под нос опенинг из «Токийского гуля». Слегка фальшивя, конечно, ну и что. Выключив конфорку, довольно оглядел своё кулинарное творение и начал раскладывать блинчики по тарелкам.

— Казума, ты что тут делаешь? — раздался сонный голос, и в дверях показалась Юкино.

Выглядела непривычно растрёпанной: пепельные волосы собраны в неаккуратный хвост, халат завязан как попало. Для такой перфекционистки это явно был особый «утренний режим».

— И так рано встал? — добавила она, опираясь на дверной косяк и пытаясь спрятать зевок.

Я обернулся, схватил тарелку с блинами и торжественно водрузил её на стол перед ней:

— Я всегда плачу свои долги, сестрёнка, — произнёс я с усмешкой.

Взял чайник и налил ей чашку свеже заваренного чая, пододвинув поближе:

— Твои тосты вчера были великолепны, так что решил отблагодарить.

И, конечно же, не удержался от фирменного подмигивания.

Юкино села за стол, взгляд был подозрительно-настороженным, словно ожидала подвоха в каждом моём жесте.