Поскольку она несколько раз мелькала на обложках журналов, первый раз в «Крестьянке», потом в «Огоньке», появилась мода «под Гагарину» — стройная, стриженая, в узком платье, на каблуках. Самая провокационная — в тёмных очках и за рулём «волги». В другую эпоху её бы назвали секс-символом. Наш домашний адрес считался большой военной тайной, но о месте её работы кто-то упомянул в одной из статей, на Институт космической медицины обрушился шквал писем от восхищавшихся ей мужчин. Другой поток шёл на Звёздный городок. Среди сладострастных признаний или скромных предложений встретиться-пообедать, «я же ничего такого особого не имею в виду», попадались проклятия возмущённых женщин, чьи мужья требовали от них похудеть и выглядеть как Алла.

А ей всё мало.

— Юрочка! Папа сказал, что через профсоюзы выделяют путёвки за границу. Но на область не спускают, а только через центральный аппарат ВЦСПС. У тебя же всюду знакомые…

— Ага! Мне опять в Париж захотелось.

— Гагарин, ты же вроде не был в Париже?

— Но у меня как-то раз уже было желание.

— Несносный! Сам даже в Америку летал…

— И над Америкой тоже. Красивая, если смотреть с расстояния в триста километров.

Она меня легонько шлёпнула по руке, мешая нежиться на шезлонге. В этот день мы гоняли на катере, я теперь расслаблялся в ничегонеделании на пляже у дачи.

— Противный! Дети уже большие, оставим на мою или твою маму. Да и Ксюха ответственная, присмотрит за братом.

Ей осенью исполнится пять лет. Сам ответственный возраст в человеческой жизни.

— Хочешь — езжай. Меня не пустят.

— Ты что-то натворил?

— Именно. Пропитался военными секретами СССР на миллиард долларов. В Штатах гэбисты так меня пасли, что, заподозрив в побеге, наверняка начали бы стрелять вслед.

— И так всегда…

— Практически — да. Со временем начнутся официальные визиты, будешь вышагивать со мной под руку по Елисейским полям, утоляя тщеславие. Но лишь когда уйду из практической космонавтики.

— Ты и так — чиновник! Пастух над побитыми фрицами.

— Нет, дорогая. Самый главный полёт — впереди.

— На Луну? Не смеши. У вас же всё отменили. Начнёте возить демократов. Или ты сам прокатишься с каким-нибудь венгром или монголом?

— Это — запросто. Но мне нужна Луна. Это обещание Королёву, и тот случай, что не могу нарушить, хоть никто не упрекнёт. Мы полетим на Луну. Я или кто другой на корабле — второй вопрос. Конечно, хочу сам. Да, сделаю всё, чтоб было куда безопаснее, чем в шестьдесят первом.

— И я тебя не отговорю…

— Буду невероятно признателен, милая, если даже не подымешь эту тему. Я — лётчик-космонавт, они все летают в космос, внимание, вопрос: куда я полечу?

Ужасно, что родная жена не меньше Глушко радуется отмене многопусковой схемы.

Пусть это тяжкий удар. Но он не заставит отступиться.

Поэтому в августе я лично принялся натаскивать Эриха Штайнера и Дитриха Шварца на управление ЛК. Госкомиссия при участии представителей посольства и ВВС ГДР утвердила Штайнера номером первым, Шварца — дублёром. Командиром от наших летел Шонин, дождавшийся, наконец, своей очереди. В ноябре вёз всю команду на Байконур.

Две «семёрки» уже ждали своего часа. Одна несла лунный корабль, он несколько легче «Восхода», поскольку маневрировать будет в условиях низкой лунной гравитации, ему не нужны ни парашют, ни теплозащита, а обитаемый объём представляет собой одноместный пенал, в котором пилоту теснее, чем в кокпите МиГ-21, мечта клаустрофоба — залезть и тут же помереть от остановки сердца.

Я успел смотаться в сборочный. Туда с «Южмаша» приехали основные компоненты «Протона» — центральный отсек с цистернами для гептила и окислителя, четыре периферийных гондолы, по одному РД-1000 в каждой, это первая ступень, плюс вторая ступень с единственным РД-1000. Колоссальная мощь! И непонятная самонадеянность. Как бы украинцы не рапортовали о надёжности, показанной на стенде, умнее было бы запустить одну ступень. При тяге в тысячу тонн и продолжительности работы двигателя в три минуты она способна вытянуть на низкую орбиту весьма солидную нагрузку. Или тандем с второй, менее мощной ступенью, от любой военной баллистической ракеты. Но Валентин Петрович решил сыграть по-крупному, позволив Шелепину заявить: в СССР создана самая мощная ракета в мире. Будущая «Сатурн-5», ещё не летавшая, скромно курит свой керосин в сторонке.

Я смотрел на рождавшегося колосса и не мог понять собственные чувства. С одной стороны, «Протон» даст возможность рейда к Луне без сборки «космического поезда» Циолковского. С другой… «Семёрка» только к концу шестидесятого года начала летать стабильно, и ей лишь тогда доверили человека, сколько же времени понадобится на доводку этого чудища?

А мы делали то, что могли. Я попрощался с Шониным, напутствовав: не поймаешь немца — будет международный скандал и новая отсрочка лунной программы. Он сам понимал.

В целом, полёт прошёл гладко. Замечаний к работе различных систем набралось более сотни, меньше, чем в результате предыдущих пусков, главное — ни одного критического сбоя. Штайнер, фыркавший, что на ЛК не поставили германскую БЦВМ, сам отработал как машина, исполняя инструкции с точностью автомата. Он перебрался из «Восхода» в ЛК, отстыковал его и удалился на двадцать километров, абсолютно уязвимый и беззащитный, лунный корабль в случае чего никак бы его не спас и не доставил на Землю. Потом отстрелил нижнюю часть спускаемого аппарата и аккуратно полетел в сторону «Восхода». Дальше инициатива перешла к Шонину, он прицелился и с первой попытки аккуратно всадил штырь стыковочного узла в воронку лунного аппарата. Как хвалился после посадки, «я же опытный мужчина».