Глава 2

— Фух, кажется, я свободен, погони не видно, — проговорил я у ворот кладбища, просматривая таблички на незнакомом языке на надгробиях. — Говорить на их языке я могу, а читать, видимо, не мог носитель и потому и я не могу? Поня-ятненько.

Я осторожно заглянул за ворота кладбища и мне открылся вид на город внизу, расположенный на склоне горы, и что-то расхотелось мне уходись с кладбища. Неизвестность пугает. Надо быть аккуратным, если не хочу сдохнуть в первый день моего... Возрождения? Переселения душ? Как бы там ни было, я хочу попытаться прожить подольше.

— Средневековье? — проговорил я, садясь у склепа какого-то аристократа. — Нет, ну а чего я ожидал? Так, что я вообще знаю про средневековье? Бандиты, церковь и блохи, немного я знаю, но мне надо на рынок! Я есть хочу...

Голод и урчание в желудке заставили меня не только действовать, но и быстрее соображать. Что уже радовало, но я всё также чувствовал оковы недоразвитого мозга. А чтобы мозг развивался и я мог в нем думать как раньше, мне нужна еда. Чувствовать мощь разума и не уметь пользоваться им из-за дефектного, слабого мозга это больно.

Я быстро проверил содержание кошелька, вспомнив, что рыжая сестра этого тела сказала про золото, а значит, оно ценится очень дорого. Нашёл медь в кошеле, серебро и две золотые монеты.

— Она мне что, пуговиц натолкала в кошелек для веса? Вот сука, — рассмеялся я, найдя около двадцати черных пуговиц с двумя дырками, что занимали целую половину кошелька.

— Пофиг, если это средневековье, то тут должен быть базар, трактир, шашлыки! И инквизиция!

Я вышел с кладбища уверенными шагом, утро, мне встретились люди, которые куда-то шли, но смотрели они на меня странно. Оно и понятно, меч за спиной, а сам я в простой одежде. Но смотрели на меня потому, что…

— Она меня одела в женские сапоги! — простонал я.

На пути мне встретились женщины, которые ходили ровно в таких же кожаных сапожках, только их сапожки выглядели хуже чем мои, и потому я первым делом, чуть ли не бегом, направился к сапожнику.

Благо мне повезло, я прямо наткнулся на сапожную. И надо сказать, что с грамотностью тут были проблемы не только у меня. Сапожок над дверью прямо намекал, что это сапожная.

Небольшая лавка, хмурый мужик, к нему перекочевала серебряная монета, а мне чутка меди и поношенные сапоги, что уселись на мои ноги.

Женские же сапоги продавать было бы глупо, их выделка хороша, а у сапожника ничего подобного не было.

Сапожник, конечно, предложил обменять мои сапоги на любую пару из своих, но я отказался, он явно всё завышает в ценах и его хитрая морда мне не нравится.

Еще он продал мне кусок дешевой ткани, в которую я замотал меч в явно дорогих ножнах.

— Откуда у этой твари что-то дешевое? Она наверняка на вершине пищевой цепочки, хищница, — пробормотал я, шагая вперед по улице на запах чего-то очень вкусного. — Только вот зачем она мне пуговиц в кошелек насыпала?

Пока я нашел небольшой трактир у внутренней стены самого богатого района города, пришло понимание где я и что это за город. Ничего странного, ориентироваться надо было очень быстро.

Местность такова: гора, вокруг вершины три кольца стен, у самой вершины пещеры, где живет Адель, та тварь. Рядом дворцовые постройки, а ниже районы идут кольцами, где жилье всё беднее и беднее.

У подножия же горы огромная река, которую прекрасно видно отсюда, и там огромный порт. Вот туда мне и надо, чтобы слинять подальше, но сперва нужно в трактир, а потом на рынок.

— День добрый, мил человек, — поприветствовал меня около трактира старик, сидящий на лавке. Он что-то ремонтировал в арбалете с медными плечами. — Шо так рано?

— Голод, — ответил я.

— Голод верно не тетка,— кивнул старик. — Деньги покажи и заходи. Твоя одежда бедна, хоть и чиста.

— Так бывает, что одежда беднеет, но в кошельке есть немного,— показал я два медяка.

— И то правда. Заходи, сегодня на утро вымоченные мозги свиньи подают, — добродушно проговорил старик. — И пшенку на молоке скисшем.

Я уверенно зашел в трактир и едва не выскочил оттуда с криками. Старик не просто так здесь сидит. И не от нечего делать деньги просил показать.

Он проверял меня, он не понимал, почему я пошел в этот трактир. И сейчас, замерев на пороге, и я не понимал, зачем сюда шёл.

На запах горячего хлеба, но блин, мне сюда нельзя было попадать. Надо быть идиотом, чтобы сюда зайти такому как я.

Трактир представлял собой невысокий дом, в котором сидело около двух десятков стражников с алебардами. И все они оглянулись на зашедшего к ним меня.