— Я ж уже сказал, завтра и приступишь, с утречка пораньше, — сказал я, а потом ехидненько так добавил, — а пока терпи, страдай…

— Ага, — обиженно отозвалась Зара, — хочешь сказать, что страданиями душа совершенствуется?

— Ну да, — согласился я, — типа того.

— Боюсь, напрасным страданиям ты меня подвергаешь, — сокрушённо продолжила она, — наши мистики говорят, что нет у представителей нашего народа души…

— Ну, если так, то будешь просто превозмогать, — гыгыкнул я, — в качестве тренировки для развития выдержки…

— Какая трогательная забота, — саркастично ответила краснокожая.

— Уж какая есть, — хмыкнул я, и тут меня посетила мысль, — а полностью подчинить этого типа сможешь?

— Думаю, что да, — задумчиво промурлыкала она, — а зачем?

— Ну, если ты сможешь его полностью подчинить, — пояснил я, — то и допрашивать его будет полегче. Так ведь?

— Ну да, если удастся полностью его подмять под себя, — мечтательно начала Зара, посмотрела на меня, медленно облизнулась, и продолжила, — тайн у него от меня никаких не будет.

— Ну и славненько. Приложи все усилия. Если хорошо его обработаешь, то оставим его тебе в качестве домашнего питомца для всевозможных утех, — она опять облизнулась, и, на этот раз, как-то плотоядно, что ли… — ну ладно, дитя разврата, суть задания уяснила?

— Так точно! — радостно крикнула Зара, подхватилась, и вскочила по стойке «смирно», выпятив вперёд, елико это было возможно, внушительные полушария своей аппетитной груди.

— А хороша, всё-таки, чертовка, — мысленно констатировал я, а вслух сказал:

— Тогда до вечера тебе надо провести подготовку, моральную и физическую. Оборудование, если какое надо, то тоже заранее подготовь, — я ещё раз осмотрел соблазнительную фигурку краснокожей, — только ни к кому не приставай, береги себя для этого, прости Господи, Лоханкина. Всё ясно?

— Так точно! — снова рявкнула Зара, пожирая меня бесстыжими развратными глазищами, — ну, точно ведь, придуривается…

— Ладно, — махнул я рукой, — иди уже, занимайся. Завтра в восемь утра у меня. Последний инструктаж, и в бой!

— Рада стараться! — чертовка развернулась на каблуках кругом, взмахнув при этом кокетливо своим беспокойным хвостиком, и, пародируя строевой шаг, отправилась к выходу из кабинета, не забывая гипнотически покачивать крутыми бёдрами.

Оставшись в одиночестве, я наконец выдохнул. Очень не просто сохранять деловые отношения с подчинёнными, когда они прилагают все усилия для того, что бы превратить мою, и без того беспокойную, жизнь в натуральный бардак.

Проснулся я ранним утром от того, что в дверь нашей с Истер спальни кто-то скрёбся. Тихо, но настойчиво.

Я, мысленно прокляв всё на свете, кое-как выбрался из-под одеяла, с завистью посмотрел на умильную мордаху сладко посапывающей подруги, и, надев наощупь тапки и завернувшись в шёлковый халат, проследовал к двери.

И, что вы думаете? Открыв дверь я столкнулся взглядами с Зарой, которая была одета по своему обыкновению, то есть, весьма минималистично.

— Я, это… — промямлила она, — уже семь, а в восемь у нас инструктаж…

— Ты опасаешься, что я просплю? — раздражённо поинтересовался я.

— Ну, не сердись, — она скроила такую мордаху, что все ругательства у меня из головы куда-то вылетели, уж очень потешно она выглядела, — просто…

— Свербит невыносимо? — участливо поинтересовался я.

— Ну, типа того, — отыгрывая стеснение, она опустила свои бесстыжие глазища и начала сосредоточенно елозить ножкой по паркетной плитке, — я боялась, что ты передумаешь…

— Ну, с чего это я должен передумать то? — удивился я.

— Ну… Волнуюсь я, ты же обещал его мне отдать…

— Раз обещал, значит так тому и быть, — припечатал я, — а вот тебя за то, что нарушила мой утренний сон, накажу…

— Отшлёпаешь? — с затаённой надеждой спросила она.

— Нет, — я решил назло всем выспаться, ну, если и нет, то, всё равно, посвятить оставшееся время удовольствиям, а потому наказание для неё будет не физическим, а моральным, — просто инструктаж переносится на девять.

— Ну, э-э-э! — возмутилась страдалица, — это ещё один час мучиться в ожидании! Ты злой и жестокий!