Табуретка эта стояла в заброшенном коллекторе, который по счастливому стечению обстоятельств, не был затоплен вонючими канализационными водами, и тут можно было перекантоваться некоторое время…

— Жора, ты меня расстраиваешь, — сказал мужичок, восседающий на табуретке.

И, хоть он произнёс эти слова тихо, а его рыбий взгляд не выражал ровно никаких эмоций, громила, стоявший перед ним, зябко передёрнул плечами, ибо знал, что те, кто вольно или невольно вызвал неудовольствие шефа, расплачиваются за это сторицей.

И хорошо ещё, если просто лишат доли в месячной добыче. При неудачном стечении обстоятельств, или в случае, если допущенный косяк привёл к значительным проблемам, можно было пострадать не только финансово, но и физически.

И иногда экзекуции, которым Юрген подвергал проштрафившихся подчинённых, завершались безвременной и на редкость мучительной смертью этих самых подчинённых.

Так что тот, кого он назвал Жорой, нервничал отнюдь не без повода.

Он принёс плохие вести. Все входы в подземный комплекс, обжитый сектой, были заблокированы гвардейцами Антоновых.

И гвардейцев этих было столько, что ни о каком силовом прорыве и думать не стоило.

А попасть внутрь было необходимо.

Те бандиты, которых Юрген прихватил с собой, уходя в отрыв, шли, как и их главарь, налегке.

А в подземелье была неприметная комнатушка, очень хорошо замаскированная, где хранился общак.

И без этого общака банде было очень трудно обеспечить своё выживание.

Нет, была масса возможностей организовать ограбление или налёт. Но, в этом случае неизбежно возникло бы внимание со стороны правоохранителей, и не только у них. А этого сейчас нужно было избегать любой ценой. Затихариться, прикинуться ветошью и не отсвечивать…

А потому те ценности, что хранились в этой комнатке, были сейчас необходимы, как воздух.

Юрген был первостатейной сволочью, садистом и маньяком, способным на любую гнусность. Но дураком он не был. Мало того, он обладал отменным чутьём.

И именно это чутьё позволило ему и некоторым его подельникам, которые имели счастье оказаться рядом с ним, когда он решил податься в бега, не попасться гвардейцам Антонова.

Но Антонов к правоохранителям никакого отношения, казалось бы, и не имел, но именно он и разгромил секту. А это говорило о том, что сектанты где-то дорожку ему перебежали.

Ещё совсем недавно род Антоновых воспринимался родом терпил и лохов.

Причём, так их воспринимали и местные аристократы, и местный криминал, с этими аристократами тесно связанный.

Не со всеми, конечно. Но со многими.

Но сейчас ситуация круто изменилась. На землях Антоновых нашли меркоксит, и отобрать этот жирный кусок не получилось даже у Паука, широко известного криминального авторитета планетарного масштаба.

А Паук, на минуточку, держал почти половину планеты в кулаке.

А вот и он не смог.

А теперь Антонова на кривой козе не объедешь. Прииски начали работать, и денег у него теперь, как у дурака махорки.

Только вот не дурак этот Антонов оказался. Собрал серьёзную гвардию, вооружил.

А ещё про него всякие небылицы рассказывают, и если хоть десятая часть того, что про него болтают, правда, то ну его на фиг…

— Ладно, иди пока, — бесцветным голосом сказал рыбоглазый Юрген своему подручному, — наблюдайте за входами-выходами. Если что заметите, сразу докладываете мне. Усёк?

— Да, атаман, — громиле явно полегчало, гроза прошла на этот раз стороной, — так я пойду? — он подобострастно заглянул в равнодушные глаза главаря.

— Я же сказал тебе… Иди, — всё так же бесстрастно сказал Юрген.

А вот Жору как будто ветром сдуло. Вот он только что был, а вот его уже и нет, только страдальчески скрипнула несмазанными петлями иссохшая дверь…

Проводив взглядом впечатлительного Жору, Юрген ощерился, словно хорёк, а потом не торопясь извлёк из внутреннего кармана куртки плоскую флягу.

Тряхнув её около правого уха и услышав, что там что-то плещется, удовлетворённо хмыкнул и открутил крышку, прикреплённую к этой металлической фляге тонкой стальной цепочкой.

По заброшенному коллектору поплыл запах плохо очищенного самогона.

Юрген задумчиво посмотрел в горлышко фляги, потом поднёс его к губам и в следующую минуту ничто не нарушало гулкую тишину.

Только мерно ходил вверх-вниз кадык на жилистой грязной шее.

Оторвавшись от источника божественной влаги, Юрген крякнул, передёрнулся, и занюхал выпитое рукавом куртки.