– Вот! Вот! Глядите! Что я говорил!

Нечай посмотрел на него исподлобья:

– Чего ты там увидел-то?

– Шрам! – торжествующе выговорил пивовар, и его идею подхватил Некрас.

– Точно, шрам! Ну? И что ты на это скажешь?

– Обалдели? – Нечаю даже смеяться не хотелось, – этому шраму пять лет без малого!

– Заливай! – усмехнулся Некрас, – все знают, что у оборотней раны на глазах затягиваются!

– Ага! – Нечай плюнул и надел полушубок, запахиваясь поплотней, – идите вы к чертям собачьим!

– А вот мы завтра проверим, – предложил пивовар, – у оборотня шрам до завтра пропадет!

Радей кашлянул и поднял голову:

– Кто их знает, этих оборотней… – проворчал он, – может, шрамы у них на всю жизнь остаются.

– Это ты здорово придумал! – кивнул Нечай, завязывая пояс, – пропадет шрам – оборотень, не пропадет – тоже оборотень!

– А мне ничего доказывать не надо, – Радей сузил глаза и потянулся за остро отточенным колом, – я и так про тебя все знаю.

– Эй! Глаза-то налил! – рявкнул на него кузнец.

Но Радей не обратил на него внимания и начал, угрожающе сопя, вылезать из-за стола. Сыновья тоже похватали колья, но он остановил их, махнув рукой:

– Я сам.

Мишата положил руку Нечаю на плечо и сказал:

– Не связывайся. Пьяный он, не насмерть же с ним биться.

– Не связывайся, – подтвердил кузнец.

Нечай вообще-то не сильно обижался на Радея, ни после драки, ни из-за нелепого обвинения, но тут обозлился всерьез. Или это вино так на него подействовало?

– Нет уж! – он перебрался через скамейку, – вшестером все горазды со мной биться, пусть-ка один на один попробует!

Радей скинул армяк на руки старшему сыну, и Нечай последовал его примеру, отдавая полушубок брату.

– Нечай, не надо – попытался отговорить его Мишата.

– Отстань, – проворчал Нечай.

Кузнец протянул Нечаю такой же кол, как у Радея, но тот покачал головой:

– Ну его. Еще и вправду убью…

Радей не стал дожидаться, пока Нечай договориться с кузнецом, а кинулся на него с криком, оскалившись, используя кол как копье. Нечай едва успел отпрыгнуть в сторону.

– Ну ты даешь, батя… – пробормотал он и подождал, пока Радей развернется. Тот не заставил ждать долго, и кинулся во второй раз, с другой стороны. Нечай ушел в сторону, поймал кол руками, и развернул к себе, вместе с Радеем, так что глаза колесника оказалось напротив его глаз.

– Не страшно с оборотнем биться, а, батя? – рассмеялся Нечай Радею в лицо.

Радей взревел и рванул кол к себе, Нечай не стал ему мешать, только слегка подтолкнул кол в его сторону, снизу вверх. Кол ударил Радея под подбородок, челюсть глухо клацнула – колесник прикусил язык и застонал.

– Ну? Нравится? – со злостью прошипел Нечай, – а вот так?

Он ударил Радея колом по носу. Не сильно, только чтоб кровь потекла. А потом выдернул кол из рук колесника и одним ударом сломал его об колено, пока тот не успел опомниться. От кулака, намеченного в лицо, он прикрылся обломками, отбросил их в сторону, и со всей силы вломил Радею кулаком в подбородок. Колесник рухнул навзничь, откинув голову и закатив глаза.

– Убил… – прошептал в испуге пивовар.

Радей пошевелился, приподнял руку и уронил ее на землю. Его сыновья, переглянувшись, хотели кинуться на Нечая, но им дорогу преградили Мишата и кузнец.

– Эй! Двое дерутся – третий не мешай! – раздался голос Тучи Ярославича, – все честно было!

Радеевы сыновья сникли и опустили колья. Боярин подошел поближе и хлопнул Нечая ладонью по спине.

– Молодец! Кто следующий? – боярин оглядел рядковских мужиков, – никто? А кузнеца моего, Кондрашку, побьешь?

Нечай сжал губы и покачал головой.

– Вон боец лежит, – он кивнул на Радея, – а я так… охладил его просто…

– Жаль! Вот бы мы потешились!

Драться на потеху Тучи Ярославича Нечай не собирался, забрал у брата полушубок, оделся и пошел домой. Стоило заняться отчетом старосты, но Нечай, написав одну страницу, до самого вечера придумывал картинки к новым буквам и складывал слова из тех букв, которые успели узнать его ученики. Заодно к изученным буквам он пририсовал счеты со сдвинутыми костяшками, чтоб было понятно, какую цифру эта буква означает. [10] Занятие это увлекало его настолько, что он не спешил залезать на печь.

Вот и теперь, проснувшись, Нечай собрался, наконец, сварить чернил. И учеников у него прибыло: сразу после возвращения с охоты явился Федька-пес, тринадцатилетний товарищ Стеньки – длинный, худой и очень самостоятельный. Отец его, такой же тощий, да к тому же низкорослый, всю жизнь сидел под каблуком у жены, женщины дородной, высокой и властной. Федька с таким порядком мириться не желал, и, хоть матери побаивался, но уже претендовал на роль старшего мужчины в доме. Впрочем, к его отцу в Рядке относились с уважением – он шил сапоги, да такие, что проезжие покупали их по нескольку пар и везли на продажу в город.