Чезаре властным жестом подозвал официанта.

– Узнай, кто она, – бросил он, даже не повернув головы.

– Я и так это знаю – ответил услужливый официант – это Кьяра Конти, знаменитая топ-модель, она пришла на день рождение Сильвии Сантини, у нее был заказан стол на пятнадцать персон, что-то еще, сеньор Карминати?

Чезаре медленно поставил бокал. В его глазах появился тот самый блеск, который проявлялся у хищника, заметившего достойную добычу.

– Пожалуй, – произнес он, поднимаясь с дивана, – этот вечер становится интересным! – довольно сверкнул белоснежным оскалом.

Чезаре наблюдал за ней, как коллекционер изучающий редкий экземпляр, ловя каждый жест, поворот головы, улыбку. Она выделялась среди подруг, шумно празднующих день рождение, поднимая бокал с шампанским с неуловимой статностью и легкостью, едва пригубив напиток, в ответ на очередной тост.

– Джованни, – он небрежно подозвал старшего официанта, – передай синьорине в серебристом платье, приглашение присоединиться к нам и принеси шампанского, Dom Perignon Rose, винтаж 2006 года.

Официант, безупречный в своем белоснежном пиджаке, бесшумно скользнул вниз по лестнице. Чезаре наблюдал, как тот почтительно склонился к уху Кьяры, передавая его слова. Он был уверен в результате, никто и никогда не отказывал Карминати, особенно в "Impero", негласным владельцем которого он являлся.

Кьяра выслушала официанта с легкой полуулыбкой, чуть склонив голову набок. Затем её взгляд скользнул вверх, к затемненным окнам VIP-ложи. Даже сквозь тонированное стекло Чезаре, почувствовал прямой вызов, исходивший волнами от этой девушки, которую он уже мысленно ставил во всевозможные позы.

Она что-то ответила официанту, и тот, казалось, на мгновение растерялся – видимо, такой ответ он получал впервые. Кьяра же, словно потеряв всякий интерес к ситуации, повернулась к подруге, увлекая её в оживленный разговор.

Джованни вернулся в ложу, его лицо было несколько бледнее обычного.

– Синьор Карминати… – начал он, явно подбирая слова. – Синьорина благодарит за приглашение, но вынуждена отказаться. Она сказала… – официант замялся.

–Что именно она сказала? – в голосе Чезаре появились опасные нотки.

– Она сказала, что предпочитает компанию тех, кто имеет смелость приглашать дам лично, а не через посредников – опустил голову Джованни, боясь навлечь на себя гнев хозяина.

В ложе повисла тяжелая тишина. Микеле присвистнул:

– Однако, у красотки имеются зубки! – ляпнул не подумав Витторио.

Чезаре медленно поставил бокал. Его лицо оставалось непроницаемым, но желваки на скулах выдавали внутреннее напряжение. Никто, никогда не смел бросать ему такой откровенный вызов.

– Что ж, – произнес он наконец, поднимаясь, – значит, придется проявить… смелость – криво усмехнулся.

Чезаре двигался сквозь толпу, как голодный хищник на охоте, плавно и целеустремленно. Высокий, широкоплечий, в безупречном черном костюме-тройке от Prado, он излучал властность и опасность, перед которой расступались даже самые отчаянные посетители клуба. Его темные, густые, волосы, были уложены в модную прическу, легкая щетина подчеркивала волевую линию подбородка, а черные глаза смотрели с той хищной уверенностью, которая была у его предков-завоевателей.

Кьяра, беззаботно болтала со своей подругой Бьянкой, позабыв о поступившем ей предложении из VIP-ложи от официанта. В Милане и Нью-Йорке, она научилась держать дистанцию с местной золотой молодежью, слишком много она видела неприглядных историй с трагическим финалом.

– Никто, – его голос, глубокий и властный, прозвучал опасно близко к её уху, – не смеет отказывать мне дважды.

Кьяра медленно повернулась, рассматривая высокого брюнета, их разделяли считанные сантиметры, от него пахло дорогим парфюмом и опасностью – пьянящая смесь, от которой у любой другой, закружилась бы голова. Его прямой нос, четко очерченные губы и волевой подбородок, складывались в тот типаж брутальной мужественности, который обычно украшает обложки модных журналов, но Кьяра точно знала, что именно от таких мужчин, нужно бежать без оглядки.

– Правда? – она чуть склонила голову набок. – Должно быть, это очень утомительно, жить в мире, где никто не смеет вам отказать – съязвила Кьяра.

– Чезаре Карминати, – представился он с той особой интонацией человека, привыкшего, что его имя открывает все двери.

Кьяра лишь пожала плечами, его имя ей ни о чем не говорило, большую часть времени, она проводила на подиумах Европы и Америки.

– Впечатляет, – она позволила легкой насмешке скользнуть в голосе, – но я предпочитаю мужчин, а не их фамилии – съязвила.

Его черные глаза опасно сузились. Никто в Риме не смел говорить с Карминати таким тоном, тем более «дырка», которую он уже мысленно поимел, раз тридцать.

– Может быть, – он угрожающе навис над девушкой, упираясь ладонями в спинку дивана – вы просто не знаете правил игры, синьорина Конти?

Кьяра даже не попыталась отстраниться. Её синие глаза смотрели с той особой смесью презрения и скуки, от которой у него сводило челюсти.

– Оу, я прекрасно знаю правила, – она чуть приподняла бровь. – Сейчас вы намекнете на свои связи, потом, возможно, на то, как опасно отказывать Карминати. Дальше будет что-то про последствия или про то, как я пожалею. Банально, не находите? – усмехнулась, отпивая шампанское, поглядывая на подруг, следящих за развернувшейся сценой.