– Что ты там копаешься? – послышалось из кухни и в тот же момент Сергей вышел в прихожую.

– Темно.

– Дверь не найти? – Он снова шагнул почти вплотную к Антону и тот почувствовал, что его внутренности от страха скрутило в узел. Он вжался в стену, пряча в мигом вспотевшем кулаке колечко с ключами, но Сергей просто дотянулся до ручки и распахнул дверь.

– Пожалуйста.

– Спасибо.

Антон выскользнул на площадку и дверь за ним тут же захлопнулась. Не решаясь перевести дух, он сбежал вниз по лестнице и только на улице разжал кулак: два ключа, по виду не отличающиеся от висевшего на крючке. Видимо, запасные. Скорее всего, висели на том же крючке и Сергей сам случайно уронил их. И если они уже давно валялись за подставкой для обуви, то вряд ли Сергей и сейчас заметит их отсутствие, но если они упали туда недавно и он начнёт их искать… Об этом думать не хотелось. Антон достал мобильник.

– Макс? Есть ключи. Но больше я в такие игры не играю, учти!

Глава четвёртая

Связка лежала на столе. Два ключа на тонком колечке. Новые – словно только что отданы слесарем после врезки замка. Макс в который раз взял их, подержал на раскрытой ладони, потом сжал кулак… Жаль, что впрямь нельзя, как пишут в книжках – взять вещь, настроиться на какую-то там волну, и почувствовать, кому она принадлежала прежде. Понять, что за человек до него держал её в руке…

Впрочем, до него эти ключи держал Антон. Рассудительный, скептически настроенный ко всякой мистике Антон, который вчера утверждал, что говорил с мёртвым. Сидел напротив, видел его лицо, и не сомневался – это было лицо мёртвого человека. И даже его отражение в зеркале не было таким страшным, как бескровная застылость и механические движения. Антон не врал, в этом Макс был уверен. Разве что сам был обманут. Но в возможность настолько сложного обмана верилось не больше, чем в реальность ходячего мертвеца.

Максу вспомнился страшный случай из детства. Случай, о котором он никому не рассказывал. Ему тогда было восемь лет. Однажды ночью он захотел пить. Не включая света нашарил тапочки, поднялся и случайно взглянул в окно. Из-за неплотно задвинутых занавесок на него смотрело бледное женское лицо. Свет уличного фонаря хорошо освещал эту незнакомую женщину, стоящую на балконе, Макс даже видел запутавшиеся в её волосах снежинки. В её лице ничто не дрогнуло, когда взгляд мальчика встретился с её взглядом, она продолжала просто стоять и смотреть на него. Не поворачиваясь спиной к окну, Макс на ощупь дошёл до двери и выскользнул в коридор. Утром родители обнаружили его, спящим на стуле в кухне. И он не мог ничего им объяснить. Он не мог даже понять, отчего промолчал об увиденном. Просто не мог заставить себя рассказать о страшной женщине на балконе их четвёртого этажа. Не мог, и всё тут. Притворившись простуженным, он упросил родителей не отправлять его в школу, а когда они ушли на работу, открыл балконную дверь. На снегу отчётливо были видны следы. Сам не зная, почему, Макс смёл снег в этом месте.

Сейчас, вспоминая этот случай, Макс понимал, что верит Антону. Что поверил ему с самого начала, хоть и изо всех сил пытался противиться собственной уверенности – Антон не просто не соврал. Он ещё и не ошибся. Все попытки Макса найти объяснение в специальной литературе были соломинкой, за которую хватается утопающий. Соломинка подвела. Но тонуть из-за этого Макс не собирался.

Замок послушно щёлкнул и дверь открылась, пропустив Макса в тёмную прихожую. И тут же его решимость растворилась в этой темноте и тишине чужой квартиры. Он почувствовал себя… нет, не вором, а, скорее, любопытным, подглядывающим в замочную скважину. Ему, всегда считавшему любопытство слабостью, достойной презрительного снисхождения, было странно и неприятно поймать себя на мысли, что основное, испытываемое им сейчас чувство, оказалось именно любопытством, на какое-то время заслонившим всё, что двигало им, когда он решил проникнуть в квартиру Сергея.

От ощущения, что он пытается заглянуть в интимную часть жизни другого человека, ему стало стыдно. Но и отступать на полпути не менее стыдно. Приказав себе собраться, Макс решительно толкнул приоткрытую дверь в комнату и от того, как податливо она распахнулась, ему стало и вовсе не по себе, будто именно в этот момент он перешагнул какую-то очень важную грань. Юноша постарался отбросить все мысли и вошёл.

В комнате было темно, сдвинутые плотные шторы почти не пропускали солнечных лучей, и Макс машинально нашарил на стене выключатель, однако свет не зажёгся. Он ещё несколько раз щёлкнул клавишей – безрезультатно. Подошёл к окну и немного раздвинул шторы, старательно гоня мысль о том, что это может быть замечено с улицы. Теперь солнечный свет позволил осмотреться. Обычная комната, обычный беспорядок – неубранная постель, пыльный стол с полной пепельницей, кресло с наваленным поверх спинки ворохом одежды.

На Макса снова накатила волна стыда, будто он без спросу вторгается в чужую жизнь. Однако было в этой комнате и нечто странное. Макс медленно переводил взгляд от стены к стене, отмечая отсутствие некоторых более чем привычных предметов. К примеру, у кого сейчас нет телевизора? Даже утверждающие, что не приближаются к «дурацкому ящику», всё же этот ящик имеют, но здесь его не было. А также не было ни компьютера, ни музыкального центра, ни даже простенького магнитофона или радиоприёмника. Да что там радио – здесь не было даже книг и газет! А ещё телефон, непременный атрибут любой современной квартиры… Макс ещё раз внимательно оглядел комнату и заметил в углу лишь пустую телефонную розетку. Вспомнив про неработающий выключатель, он заглянул под плафон люстры – так и есть, лампочка отсутствует.

Макс почувствовал, что давящая тишина этой квартиры мешает ему сосредоточиться, здесь явно отсутствовал какой-то очень привычный звук. Закусив губу от волнения, он в который уже раз окинул взглядом комнату и вдруг понял – не слышно тканья часов, их здесь попросту нет. Нигде и никаких.

И что же получается? Во-первых, Сергея не интересуют такие обычные вещи, как книги, музыка, фильмы, новости и тому подобное, во-вторых, он не пользуется телефоном, то есть, он практически отрезан от мира. А ещё ему не нужен электрический свет, да и дневной, похоже, тоже – шторы были чересчур плотными и Макс, несколько раз смотревший на эти окна с улицы, всякий раз видел их наглухо занавешенными. Скорее всего, Сергей превосходно обходится без света вообще. И у него нет часов, будто он существует вне времени. В голову тут же пришло сравнение: как в могиле.