Шрифт:
– Пойдём, я отведу тебя домой, – предложил Камилл, нежно сжав локоть аугусты. – Завтра мы всё обсудим и решим. А сейчас я не в форме.
– Сидеть на месте! К ноге! – командовала Елена, тащимая Камиллом в её покои. – Кончилась прежняя жизнь! Завтра будет день ясности!
На следующее утро Елена проснулась на рассвете с тяжёлой головой. Долго лежала, сгоняя в голову разбредающиеся мысли.
В чём был смысл Юнианы? Обратить её замыслы в шутку, расшатать её непоколебимость, отодвинуть страшную развязку? Так ничего ж у вас не получилось!
Елена резко поднялась, вышла в атриум, проследовала по крытому проходу в Пирамиду, взбежала по лестнице на второй ярус, подошла к двери с нарисованным верблюжонком и бесцеремонно вошла в комнату Камилла.
На рабочем столе стояла простая глиняная чернильница, лежал лист папируса и несколько тростниковых палочек.
Какими скромными принадлежностями пишет Камилл свои блестящие труды… Но сейчас не об этом.
Елена отдёрнула завесу, отгораживающую кабинет от спальни. Камилл уже проснулся, но всё ещё лежал в постели и с тревогой поглядывал на нож для заточки каламов, который аугуста держала в руках.
– Ты помнишь наш вчерашний разговор? – спросила Елена. – Про день ясности?
– Так это был, оказывается, разговор? – спросил Камилл, старательно скрывая насмешливость. – Ты же, вроде того… весёлая была, беззаботная… – а потом он замолк, почувствовав важность происходящего.
– Запомни этот момент! С него мы начинаем свою жуткую и зловещую деятельность! – провозгласила Елена. – Хватит метаний, страданий и переживаний! Наступает эпоха решимости и ясности! Что там делает окружающий мир? – спросила она и выглянула в окно. – Понятно. Мир ковыряет мостовую, гонит куда-то корову и дремлет пьяным в тени платана. Мир ещё не знает, что ему предстоит содрогнуться от ужаса. Где Теодора?!
– В Эбораке, – ответил Камилл.
– А где Эборак?
«Вокруг Теодоры», собрался было ответить Камилл, но тяжёлый взгляд Елены отбил охоту острить, и он просто сказал:
– А Эборак в Британии.
– Британия – это далеко! – вздохнула аугуста. – А нам надо поскорее совершить что-нибудь непоправимое! Непередумываемое! Перейти Рубикон и испачкаться!
С этими словами Елена выволокла Камилла на улицу, затолкала в свой карпентум, и они поехали на северо-запад, где высилась гора Воздаяния, Экдекетика. Говорят, раньше с неё сбрасывали преступников, как с Тарпейской скалы в Риме, но теперь отсюда чаще всего выбрасывали мусор и разную дрянь.
Елена подтащила Камилла к самому краю обрыва и произнесла взволнованным голосом:
– Камилл, представь, что ты падаешь с этого обрыва. Хорошо представь, чтобы печень в животе приподнялась и зачесалась! А теперь повторяй: «Как необратимо падение со скалы, так неумолимо наше стремление восстановить попранную справедливость»!
«Наверно, я сейчас похожа на растрёпанную Пифию, надышавшуюся ароматов свалки», подумала Елена и посмотрела на своего спутника жёстким взглядом.
– Повторяй и никогда не забывайся! Ты при мне, а не как-то по-другому! Само твоё имя пусть тебе об этом напоминает! Camillus означает «пономарь», «алтарник» при священнослужителе!
«Хотел я тебе подарить Теодору, но, вижу, ты и без подарка пришла в себя», думал Камилл, глядя на свою энергонасыщенную соратницу. «А вдова пусть ещё немного поживёт, нам там тщательнее подготовиться надо».
Потом жёсткость прошла, и Елена тихо сказала:
– Я знаю, ты внутри ржёшь надо мной, но надо оставить глубокую зарубку на памяти, Камилл. И если наступит расслабуха, я произнесу только одно слово «Экдекетика» – и пусть всплывёт это утро, вой голодных собак, эти суровые облака и наша решимость идти до конца! Надо срочно пересечь какой-нибудь рубеж невозврата!
Быстро, пока не остыло
«Идти до конца…», бодро бормотал Камилл по дороге на работу, потирая руки. «Перейти Рубикон!», распевал он с юбиляцией, на манер христианского чтеца.
– Друзья! – возбуждённо говорил он практорам, исполнителям приговоров. – Я раздаю вам списки людей, которые по ошибке живут на нашей земле. Вам надо исправить эту ошибку! Мир с мольбой смотрит на нас в ожидании обещанной справедливости!
– Только списки? – насторожился Рупилий. – А где официальные приговоры с юридическим обоснованием? Ты же нам свистел, что мы должны действовать исключительно в рамках!
– Я всё правильно свистел, только, не будь занудой, Рупилий! – поморщился Камилл. – Мы бедуинских принцев убивали безо всяких приговоров, а тут сплошная шпана! Твой вопрос, конечно, справедливый, только времени нет. Надо ловить момент решимости идти до конца. Ты же знаешь, у женщин настроение, как бриз у мыса Сакрион. Вперёд, коллеги! Вы сами увидите, как завтра станет чище воздух, ярче заря, твёрже камни, кислее уксус!
Вечером в кабинет Камилла наведалась Елена. Она с удивлением рассматривала лежащие повсюду кодексы, нормативные акты, своды законов.