Не могу Сашке сказать правду, хоть и слышал он, что ищу я Хищника, только не понял, зачем я это делаю. Думает, Хищник мой враг.

Но не знает, что Хищник — больше, чем враг.

Я никогда не подчинюсь ему. А это значит, что жить останется только один из нас.

И пока я не решу этот вопрос, все остальное не имеют смысла.

На поезд до Москвы билеты мы, как водится, взяли в последний момент. Сашка, как всегда, засыпал кассиршу комплиментами, утверждая, что у неё улыбка, способная растопить льды Арктики. В итоге нам достались два верхних места в плацкартном вагоне, что уже можно считать победой.

Когда мы подошли к вагону, нас встретила проводница Валя — женщина крепкая, с властным взглядом, но с неожиданно мягким голосом. Она сразу принялась рассказывать, что в их вагоне и розетки работают, и кипяток всегда есть для чая, и свежее постельное бельё.

— А музыка в купе включена? — как всегда, не удержался Колесников.

Валя только фыркнула, но видно было, что её забавляет его трёп.

Первые часы пути проходят в обычной суете — люди раскладывались, спорили, кто чью полку занял, а мы со Сашкой, устроившись на своих местах, уже успели заварить чай в граненных стаканах в знаменитых фирменных подстаканниках.

В соседи нам достались семейная пара с двухлетним мальчиком — Мишкой, который тут же вывалил на общий столик целую горсть игрушек, и пожилой дядька в кожаной кепке, угрюмо разгадывающий кроссворд.

Сашка быстро завязывает разговор с проводницей, которая ходит между рядами, проверяет билеты.

— Валечка, а вы случайно не парашютистка?

— Почему? — насторожилась она.

— Ну, вы явно свалились с небес в этот вагон, чтобы спасти нас от скуки.

Валя рассмеялась, отмахнулась, но видно, что ей приятно.

Ночь проходит спокойно. Под мирный стук колес мы вырубаемся и спим.

На второй день пути поезд словно оживает — соседи начинают общаться, кто-то вытаскивает бутерброды, кто-то раскладывает карты. Сашка устраивает целый концерт, подражая голосом диктору радио, а Мишка бросает свои игрушки и слушает с открытым ртом.

Ближе к вечеру из вагона-ресторана доносятся громкие нетрезвые голоса. Через минуту Валя, запыхавшись, уже стоит у нашей полки.

— Ребята, вы ведь военные, помогите! Какие-то дебоширы совсем распоясались.

Мы с Сашкой переглядываемся.

Раздаётся истошный женский крик…

— Ну, что, пошли, напарник! — бросаю Сашке, спрыгивая с верхней полки.

Входим в вагон-ресторан.

Картина такая, хоть кино снимай. Пятеро мужиков, явно изрядно подвыпивших, громко орут, снесли все, что на столиках стояло. Один из них размахивает ножом, другой сыплет оскорблениями направо и налево. Третий зацепил официантку, обнял своими огромными ручищами, усадил к себе на колени, та кричит на весь вагон — ресторан и не только. Остальные работники общепита жмутся к стойке, опасаясь вмешиваться.

Молодая женщина, верещит, глазища вытаращила.

Я иду прямо на этого здорового детину.

— Господа хулиганы! — кричит Санёк, едва успев войти в вагон- ресторан. — А ну-ка прекратили цирк, или сейчас мы вас культурно на место поставим.

— Да кто вы такие? — огрызается тот, особо крупный, что официантку удерживает.

— Мы… воспитательная бригада! — отзывается Сашка, срываясь в лёгкий смешок. — И сейчас начнём уроки приличного поведения.

Мужик тут же скидывает с колен девчонку, та стремглав бросается к своим, а он идёт мне навстречу. Я подсекаю его ногу, и тот падает прямо на ближайший столик, сметая тарелки и рюмки.

Тут же поднимается второй — я хватаю его за руку, с силой выкручиваю и плавно отправляю на соседний стул, который под ним тут же разлетается.

Третий, пытаясь схватить Сашку за плечо, получает боковым ударом в живот и отлетает к стойке бара, увлекая за собой пару салфетниц. Работники общепита с визгом разбегаются кто куда.

Еда и напитки летят во все стороны. Картошка, обжаренная до хруста, оказывается на полу, салаты размазываются по стенам, а какой-то бедный окорок застревает между сидений.

Махач продолжается минут пять, пока последний из пятёрки не оказывается зажатым между столами, с поднятыми руками и жалобным криком — «Всё, всё, сдаюсь!»

Мы осматриваемся вокруг. Вагон-ресторан выглядит, как после бомбёжки. Официанты растерянно переглядываются.

Валя, заглянув в вагон, ахает.

— Ну вы и устроили тут… А кто за это платить будет?

— Конечно, местные хулиганы. Им же за услуги, так сказать, оказанные! — невозмутимо отвечает Сашка, вытирая руки салфеткой.