— Проклятая Африка! — произнес и вздрогнул, это была любимая фраза Быкова.

Вот так потихоньку перенимаю привычки своего руководителя. Что это? Не иначе как сработал принцип хамелеона, — адаптация к любой среде окружения. Впрочем, Лев Исаакович, не нужно врать самому себе — ты всегда умел приспосабливаться. Разве тебя в свое время испугали болота? Нет, конечно, как и сейчас не особо страшит безлюдная пустыня. А уж найти общий язык с этим примитивным солдафоном, особого труда не составит. Главное не делать резких движений. Ну а дальше, положимся на рефлексы. Интуиция не подведет.

Склонился над брошенными на импровизированном столе из оружейного ящика документами, нацарапал коротенькую записку на чистом клочке из водорослевой бумаги. Прошел в конец блиндажа, зачерпнул металлической кружкой из бака, сделал пару глотков противной и теплой воды, вернулся, поставил кружку сверху на записку, отодвинул край стеганного одеяла и вышел на улицу. Вытерпел пару секунд испытания палящим зноем, не спеша поднялся по насыпным ступеням.

Прищурившись, осмотрел припаркованные автомобили, среди которых моментально выделил собственный УАЗик, отремонтированный, заправленный, и готовый к походу. Удовлетворенно хмыкнул, набрал канистру воды из цистерны, зашвырнул на заднее сидение. Обошел УАЗик вокруг, пнул ногой правую заднюю покрышку, озабочено покачал головой, тем не менее, остался удовлетворен осмотром.

Забрался в раскаленную кабину и завел двигатель. Несколько секунд прислушивался к равномерному тарахтению измочаленного нелегкой жизнью движка, затем резко и с заметным усилием выжал сцепление, со скрежетом воткнул первую скорость на механической коробке передач, плавно отпустил педаль. Автомобиль уверенно двинулся по бездорожью.

Часовой дежурящий на водовозке оживился, внимательно проследил, но останавливать машину политрука не стал. Видимо рассудил, что, если высокое начальство решилось на суицид, он не в праве его останавливать.

Впрочем, половина состава экспедиции только рада будет, если я сдохну в пустыне. Небось уже давно молятся по ночам, но то ли вера слаба, то ли «веруны» уже не те. Небесная канцелярия пока никак не отреагировала на многочисленные просьбы вмешаться и совершить акт справедливого возмездия.

— Молиться нужно усерднее, — внезапно сказал он вслух, хотя в машине находился один, — и возможно какому-нибудь другому богу. Это же Африка.

Гейман выжал полный газ, и вспомнил карту Быкова. Профессиональная память никогда не подводила старого политрука, сказывались навыки игры в шахматы без доски и длительные тренировки по запоминанию серий пятизначных чисел. Мысленно перебрав отмеченные крестами квадраты, выделил ближайший неотмеченный. Прикинул в уме расстояние и направление движения.

«…доверьтесь своему чутью, оно вас никогда не подводило».

А что говорит мне мое «чутье»? Да нет там никого, вот что оно говорит…

Гейман сбросил газ и остановил машину, выжал ручной тормоз и заглушил двигатель.

— Ладно, — сказал он, — будем рассуждать вслух, так лучше думается. Формулируем вопрос: почему мы не смогли до сих пор найти пропавшую группу? Ответ: в наших рассуждениях заложена систематическая ошибка. Выводы, сделанные на основании исходных данных применительно к проблеме неверны или неправильно отобраны в группу.

Он вновь мысленно представил карту Быкова, на этот раз полностью убрав с нее уже отмеченные районы поиска. Проложил маршрут, отметил точку остановки колонны на дневку, пометив ее значком «временный лагерь».

— Что дальше?

Потерявшаяся группа не может быть слишком далеко. В этом рассуждении заложена критическая ошибка. Но в чем она?

Перед внутренним взором один за другим проскочило несколько визуальных образов: пустынная дорога, ураганный ветер несет тучи пыли, серо-желтая муть перед лобовым стеклом и красные фонари стоп-сигналов впереди идущей машины, человек на обочине размахивающий сигнальным флажком, хрипящая рация в кабине…

Исходные данные: потерявшаяся группа пропустила развилку на дороге, свернула на «дублер», двигаясь в том же направлении, слегка отклонилась от маршрута.

Гейман вытащил платок, шипя и кривляясь, наконец-то в одиночестве он мог себе позволить проявить недостойные начальства эмоции, промокнул обгоревшую лысину, сплюнул в окно липкую горько-соленую слюну.

Никаких развилок на карте не было, в этом нет никаких сомнений. Не поперли же они в самом деле по бездорожью?

Перед внутренним взором вновь замаячили образы: серо-желтая муть, габариты впереди идущей машины, едва различимые пятна света фар.

Пожалуй, вот оно, — мы рассчитываем, что автомобили остановились примерно в одно и тоже время, но что, если «потеряшки» перестали двигаться гораздо раньше колонны?

Он вновь представил карту, с проложенным маршрутом и отмеченной ранее точкой остановки. Отметил еще одну точку, примерное время начала пыльной бури, прикинул в уме пройденное машинами расстояние до полного ухудшения видимости, видимо здесь и было то самое место, почему-то не указанное на карте. Мысленно поставил еще одну точку, обозначив ее пометкой «развилка».