– Сожалею.

– Если это всё, я, пожалуй, пойду, – сообщила она, пряча свой экземпляр договора в сумку.

– Да, – кивнул я. – Не смею задерживать. Аванс, двадцать пять процентов от гонорара, закинете на номер счёта, указанный в договоре.

– Непременно. До свидания.

Ирина Павловна поднялась и так же решительно, как и вошла, вышла из офиса. Чин пересел поближе ко мне и заглянул мне в глаза.

– Смотри, – я повернул к нему свой экземпляр договора и подчеркнул ногтем сумму.

– Ого!

– Только, за это «Ого» поработать нужно в полную силу.

– А, когда мы в полсилы работали? Поработаем. С чего начнём?

– С осмотра места преступления.

– Согласен. Звони Телегину.

Витёк, конечно, сам не подъехал, но напряг местного участкового, который дожидался нас в будке охраны возле шлагбаума. Увидев нас с Чином, он отставил в сторону чашку с чаем, наскоро промокнул губы салфеткой и, закинув под мышку папку, вышел наружу.

– Участковый уполномоченный старший лейтенант Шаврин, – козырнул он. – А вы Стас и Чингиз?

– Да, – кивнул я. – Я – Стас, а он – Чингиз. И смотри не перепутай.

– Вас сложно перепутать, – похоже, с юмором у участкового было не очень. – Майор Телегин просил оказать вам содействие.

– Нам нужно попасть в квартиру покойного Задорожного.

– Туда так просто не попадёшь. Нужна ключ-карта. Пентхаус, всё-таки.

– Она у нас есть. Мать потерпевшего передала. Ну? Идём?

– Пошли.

А жилой комплекс, в котором проживал Задорожный, был красив и, по-своему величественен. Огромный тридцати пятиэтажный корабль, гордо возвышающийся в окружении девятиэтажек, с территорией, огороженной ажурным металлическим забором, на котором тут и там были видны камеры видеонаблюдения и датчики охранной сигнализации. Сама придомовая территория была густо засажена буйно зеленеющими в это время года деревьями, среди которых проложены дорожки, установлены беседки и оборудованы детские площадки.

Мы вошли в просторный вестибюль, заставленный кадками с зелёными растениями. Всё буквально дышало роскошью и напоминало о том, что тут живут обеспеченные люди. Сидящая за стойкой полированного дерева консьержка напряглась и привстала, словно цербер, но тут же расслабилась, узнав участкового.

– Здравствуйте, Егор Алексеевич, – расплылась она в улыбке. – Какими судьбами?

– Мы в пентхаус.

– А…

– Ключ есть.

– Ну, хорошо, проходите. Вон тот лифт.

– Я знаю.

Полированные до зеркального состояния металлические двери открылись, и мы вошли в лифт с зеркальными стенками. Участковый принял у меня карту, приложил её к обозначенному на пульте квадратику и нажал на самую верхнюю кнопку. Пол дрогнул, и мы понеслись наверх с ощутимым ускорением. Ехали, правда, недолго. Раздался мелодичный перезвон, Двери открылись, и мы вышли прямо в квартиру, в просторный холл. Роскошная кожаная мягкая мебель, камин, винтажный комод, обеденный стол на двенадцать персон, стоящие вокруг него стулья из категории «стулья из дворца», в дальнем углу небольшая барная и витая лестница, ведущая наверх.

Я прошёлся по узорчатому паркету, тронутому пылью, подошёл к барной стойке. И посмотрел выбор напитков на полках. Впечатляет. Одних виски восемь сортов. И не дешёвых. Даже слюну сглотнул. Грешен, люблю этот напиток. А коньяки какие! Закачаешься! Ну и ромы всякие с джинами и текилой. Можно, я в этом баре жить останусь? Странно, что вин нет. Только крепкие напитки. Он не употреблял вина? А что тут? Я потянул дверцу шкафчика, вмонтированного под стойку. Ого! Здорово придумано. Небольшой холодильник с подходящей температурой, где в специальных ячейках штабелями лежали винные бутылки. Ну, в этом я ничего не понимаю, поэтому, коллекцию оценить не смог.

– Так, где же его убили? – повернулся я к участковому.

– Это наверху.

– Так, чего ждёшь? Веди.

Старлей хмыкнул и первым стал подниматься по лестнице. Мы поспешили за ним. Наверху начиналась галерея с тремя дверями, какими-то абстрактными картинами на стенах и небольшой коридорчик, выводящий в довольно большую комнату. Когда-то она была такой же роскошной, как и гостиная внизу. Но сейчас эта комната разительно контрастировала с гостиной. Измазанные кровью стены, перевёрнутая мебель и высохшая кровь на полу и кровавые каракули на стенах. И, ещё, довольно большая пентаграмма, выжженная на дорогом даже для моего неискушённого взгляда ламинате.

Чин опасливо обошёл пентаграмму и принялся изучать кровавые знаки на стенах. Я прошёлся по комнате, открыл дверь и вышел на террасу. А неплохо живут олигархи! Простые люди, вроде меня, лоджии рады, а тут, как на участке какой-нибудь виллы. Мебель из ротанга и растущие из длинных ящиков карликовые пальмы. В глаза бросились грубые борозды на внутренней стороне балюстрады, ограждавшей террасу. Видимо, оставили, когда мебель перетаскивали, или ящики под пальмы монтировали. В душе поднялось глухое раздражение на неаккуратных рабочих, так небрежно относящиеся к царящей вокруг красоте. На всякий случай сфотографировав борозды на сотку, я вернулся в комнату.