Продолжая при этом недовольно бурчать сквозь сжатые челюсти:

— Это… Фамый надёвный фпофоб… Офтановить ифполнение…

— «Самый» — значит не единственный?

Ратмир выпустил конец тряпки из челюстей. И, убедившись в том, что повязка достаточно хорошо держится, кивнул:

— Не единственный. — Он с усмешкой оглядел окружавшие нас стены и потолок. — Ещё можно тебя где-нибудь здесь запереть в одиночке. Лет на сто, для верности.

— Тоже мимо. Ещё варианты?

— А нет больше вариантов. — Он вновь отвернулся к тележке. И вытянув оттуда сложенную простынь, прижал её к ранам под рёбрами локтем. Развернув другое покрывало, он принялся неуклюже обматывать его вокруг туловища, пытаясь зафиксировать толстую накладку. — Будешь жить и на свободе — всё само собой получится. Как в прошлый раз…

— В прошлый раз?

— Про смуту в твоей шараге ещё не проходили? — Уронив покрывало, он прорычал что-то нечленораздельное. И, выудив из тележки свежую простынь, приступил к повторной попытке обмотаться. — Знаешь, сколько тогда простого люда полегло?

— Я ж там без году неделю… — Я осторожно шагнул ближе. — Давай помогу.

— Да помог уже… — Недовольно огрызнулся здоровяк. И продолжил неловкие попытки наложить повязку, попробовав прижать её не локтем, а прислонившись раненым к тележке. Негромко захрипев при этом от боли.

— Ты так ещё хуже сделаешь. Давай… — Я шагнул ещё ближе. Но замер на полушаге, наткнувшись на гневный взгляд воспалённых из-за порошка глаз.

Шумно выдохнув сквозь сжатые зубы, Ратмир опустил глаза на повязку. И всё-таки кивнул:

— Подержи тут.

Я схватился за ткань в указанном месте. И ветеран быстро обернул вокруг себя остальную простынь. Зафиксировав повязку, предварительно точно так же разорвав её вдоль на две части.

— Что ты ещё успел сделать из сказанного? — Завязывая узел, он слегка оттолкнул меня в сторону. — Да всё, отпускай уже…

Я шагнул назад:

— Из пророчества?

— Да.

— Ну… Примерно неделю назад моего младшего брата «семёрка» как раз посадила в клетку…

— Это я и так знаю! — Огрызнулся ветеран. Подобрав заточку, он заткнул её за пояс штанов и огляделся. — Я спросил — что ты сам уже успел сделать?

— С волками потанцевал…

— Это я тоже видел… — Продолжая разговаривать со мной, Ратмир смотрел мимо. Оглядев дверь, ведущую в помещение с сушилками, он присмотрелся сквозь пар к двери в противоположной стене.

— Цветок уже сожрал голубую кровь, а чёрный снег похоронил звезду…

— Так это из-за тебя майор в госпитале? — Шагнув к двери, боец подёргал ручку. Дверь не поддавалась.

— Пушкарь?

— Угу…

— Можно и так сказать… — Я посторонился с его дороги, когда ветеран решительно направился к валявшимся на полу арестантам. — То, что горы уже сражались с восходом, ты тоже сам видел…

— Да уж… — Вытерев остатки порошка с лица, он ещё немного поморгал до сих пор слезящимися глазами. — Девка у тебя, конечно, отчаянная…

— Таисья или Кнопка?

— Да обе… — Задержавшись на полпути, Ратмир нахмурился и всё-таки обернулся ко мне. — Погоди… А сюда-то ты вообще как попал?

— Добровольно.

— Чего-о? — Боец вдруг брезгливо сморщился и медленно перевёл взгляд с меня на сжавшихся в углу извращенцев.

— Не, я ещё не настолько аристократ. — Меня даже слегка тряхнуло, когда я на миг представил, чем могла закончиться встреча с этими ублюдками. — Но в главном ты прав. Я попал сюда не с того входа, с которого планировал. И чтобы выбраться, мне нужно сначала попасть в общий блок.

Презрительная угрюмость на лице ветерана уже в который раз сменилась удивлённым непониманием:

— Ты сам сел в «Шашки»… Специально для того… Чтобы потом отсюда сбежать?

— Это чертовски длинная история, Меченый. — Я кивнул на дверь. — А у нас всего полчаса до того, как вертухай и жандармы вернутся. Я с удовольствием расскажу тебе мой план, когда будем в относительной безопасности. В том числе — и насчёт пророчества…

— Угу… — Вытащив заточку из-за пояса, боец медленно обернулся к затаившимся арестантам. — Только хватит с меня на сегодня удовольствий…

Шагнув мимо меня, здоровяк наклонился над скрюченными от боли арестантами. И когда те принялись в панике отползать подальше, боец обратился к ближайшему — тому, у которого была сломана рука:

— Как вас сюда пригоняют из общей хаты, любовнички?

— Я… Не… Эта… Я… Чего? — Перепуганный парень уставился на бойца вытаращенными глазами.

Косит под дурачка. Инстинктивно или специально. Знаю я эту манеру…

Но и ветерану эта защитная тактика тоже явно была знакома. Потому что тот, не говоря ни слова, сразу сграбастал извращенца за волосы, задрав его голову подбородком вперёд. И, прежде чем окончательно струхнувший подонок успел хотя бы пискнуть, заточка вошла в тощую шею по самую рукоять.