Места здесь были дикие и оторванные от привычной цивилизации. Даже дороги, если их можно так назвать, скорее напоминали тропы для скота, чем путь для карет. Лесной массив и равнины, словно заслон, ограждали здешний люд от внешнего мира. И это чувствовалось во всём: от суровых взглядов, которыми провожали чужаков, до крепко сжатых палец у рукоятей ножей.

Сложно сказать, что ожидало меня впереди. Я был готов к любому приёму — от молчаливого неприятия до прямого конфликта. Зато ясно одно: здешние законы писаны не на бумаге, а на коре деревьев и в сердцах жителей. И мне придётся эти законы либо уважать, либо переписать по-своему.

***

—Так кто ты говоришь такой, господин любезный? – без доли уважения в голосе сквозь зубы сплюнула слова в мою сторону отвратная старуха, разодетая в бог весть что.

От подобного приёма меня чуть наизнанку не вывернуло. Нет, я знал, что разговор предстоит не из приятных, но такого откровенного хамства не ожидал. Того и гляди, сейчас ушлый грамотей из толпы выскочит и в лицо мне ведро помоев выльет.

—А ты с первого раза не расслышала, или со слухом у тебя туго? – не стал я идти на попятную, прекрасно понимая, с кем приходится иметь дело.

Бабка в медвежьей шубе на голое тело и меховой шапке на голове громко высморкалась в нашу сторону и повернувшись к собравшейся толпе ехидно стала кривляться, коверкая мои слова,

—Слышали, братья и сестры. Сам хозяин к нам в гости пожаловал! Разодетый такой, важный, как индюк надутый! Ему его дружки, дети шлюх напудренных, из столицы, продали нас за горсть желтого метала. Нас, свободный люд! Они! Продали! Не спросив у нас самих, согласны мы на это, или нет! Кто в жизни из вас, слышал что-нибудь смешнее?

Толпа радостно загоготала, попутно посылая проклятья и бранные слова в мою сторону. На какое-то мгновение, мне показалось, что я сюда приехал в роли бродячего цирка. Повеселить да раззадорить местных жителей. И что самое скверное, на этом собрании не принимали участие старейшины.

За власть пока что, эта голая старая тётка, с отвратительными манерами. Сейчас все сильные охотники двух сел ушли на «Улов» в лес. То есть на трехдневную охоту. И говорить мне нужно с ними, а не с этой безумной бабкой, от вида которой, у меня подходил ком к горлу. Кстати. Несло от неё смрадом за версту, рядом стоять было невозможно. Нос пришлось прикрыть платком, иначе бы я задохнулся.

—Так что вы хотите сказать, жители этих сёл. Нет над вами никакой власти? Вы вольный народ, и принадлежите только сами себе? – решил я перейти к фактам, громко спрашивая у собравшейся толпы.

И ответы на мой вопрос полетели со всех сторон. Из каждого рта тех, кто стоял по ту сторону. Мне пришлось выслушать их мнение о моих родственниках, обо мне, о власти, о налогах и много еще чего. В итоге все свелось к тому, что если жизнь мне дорога, то я должен собрать всех своих людей и немедленно покинуть это место. Как можно дальше от их глаз. Причем, пока старейшины не вернулись с охоты. Иначе, когда они вернуться, из меня сделают чучело, и поставят у дороги в назидание другим.

Я понял, что толпа завелась и любые мои слова, доводы и аргументы на них не возымеют никакого влияния. Все сказанное мной канет в пустоту, не дойдя до адресатов. Они сейчас не в том состоянии, чтобы слушать.

Целый час отборной ругани и угроз. От такого у кого хочешь разболится голова. Не желая дальше участвовать в этом балагане, я отстранился от разъярённой толпы, выстроив перед собой два отряда всадников. Благо все прошло без происшествий. Народ возмущенно кулаками размахивал, угрожал, но дальше слов дело не зашло. И на этом спасибо.

Вскоре сельчане разошлись по своим делам, потеряв интерес к происходящему. Я же остался на поляне. Ехать домой не было никакого смысла.

***

Айк как разъяренный волк метался из стороны в сторону перед моими глазами, обильно осыпая проклятиями невдалеке стоящих два села. Горец мне мешал. Хотелось тишины и покоя, чтобы хорошо поразмыслить над сложившейся ситуацией.

В один момент долговязый бородач не выдержал борьбы со своим гневом и подошел ко мне,

—Хозяин, понимаю, сейчас вам не до меня, но ответьте пожалуйста на один вопрос.

Я тяжело выдохнул и закусив соломинку в зубах внимательно посмотрел на него. Айк воспринял подобный жест как разрешение.

—Хозяин, объясните мне. Почему мы не стали их рубить в капусту? Эти наглые, подлые, бранящиеся рожи надо было украсить отчаяньем и предсмертным страхом! Кровь, льющаяся с этих людей, должна была перекрасить эту реку в красный цвет! Их грязные рты должны были молить только о пощаде и ничего больше! Так почему вы им позволили такие вольности? Неужто утратили веру да усомнились во мне, что я со своими молодцами не сумею совладать с сотней дураков?