— Конечно, Семис…

Я попрощался с Тиарой и Семисом. Пришлось пообещать девушке к следующему занятию сделать ласты — она тоже хотела плавать как мы. Тему её внешнего вида больше ни я, ни она не поднимали. Она, видимо потому, что реально упахалась, всё-таки плаванье, это довольно непривычная нагрузка для сугубо сухопутного человека. Я, потому что решил лишний раз не бередить.

— Ну что, матрос, — подмигнул я Каналоа, — как насчёт спуска на воду, одного… малого десантного?

В ответ — только пожатие плечами.

Пока шли туда, где оставили плот, я решил затронуть важную тему.

— Слушай, Каналоа. Я конечно тронут, что ты так на меня надеешься. Но давай ты не будешь загонять себя в ноль, даже на тренировках? Нет, я понимаю, не подходя к краю, собственные границы не сдвинуть, но всё же… Я не могу контролировать тебя всё время, есть ещё Семис, теперь вот Тиара стала нырять. Я боюсь, что когда тебе будет реально нужна помощь, я этого не увижу.

Парень покосился на меня странным взглядом.

Некоторое время мы шли молча. А потом он спросил:

— А как понять, что уже… этот, край?

— Ну, — я пожал плечами, — у меня, к примеру, начинают неметь конечности. В смысле — ноги. Стопы. И пожалуйста, — прорвало вдруг меня, — если решишь лезть в воду без меня, даже до этого не доводи! Мало ли что.

Каналоа опять покосился на меня.

— А что мне делать в воде одному?

И в голосе я расслышал удивление.

Плот в лягушатник мы припёрли уже хорошо за полдень. Перекусили принесённой с собой рыбой, Каналоа сходил за веткой бананов.

«Эх, — вздохнул я, — ща бы батата печёного, а то всё рыба да рыба… И лепёшечек просяных! Нагрянуть что ль вечером к Фефую, а то они, небось, волнуются там. Ещё бы, такой источник дохода потерять!»

Спуск нашего «корабля» прошёл буднично — ни тебе оркестра, ни бутылки с шампанским… Хм, боюсь, толстостенная бутылка разнесла бы наше плавсредство в дребезги, не хуже снаряда!

Мы вытащили плот на мелководье в самом дальнем углу лягушатника, и он закачался на довольно-таки сильной волне.

Кстати! Как я плотно его не увязывал, а всё равно, на волне плот «дышал». И вдоль прогибался, ну это понятно — бамбук он более-менее гибкий, и поперёк.

— Запрыгивай, — мотнул я головой помощнику, пока сам пытался удерживать плот.

После и сам поднялся. В смысле — втянул свою тушку на брёвна. Сообразить тут какие-нибудь мостки что ль? Или хотя бы бревно вкопать, чтоб было к чему приваливаться? Впрочем, я тут же себя оборвал — не стоит. Я ведь не хочу афишировать наличие у себя плавсредства?

Пока я осматривался, пока осматривал плот — а он ушёл в воду не сильно больше середины брёвен — значит, запас грузоподъёмности есть, Каналоа схватился за весло, и…

— Ну и как этим грести, Скат? — повернул он ко мне возмущённое лицо.

Пожалуй только то, что относилось к его прежней жизни воина — всё что связано с оружием и с лодкой — вызывало у обычно индифферентного парня эмоции.

Он стоял на одном колене, уперев его среднее бревно, лицом вперёд, удерживая двухметровое весло так, как держат каячное. И более чем метр бамбукового шеста возвышался над ним.

— А ты попробуй, — ухмыляясь, предложил я.

А что? Пусть попробует. Надо было предложить ему сделать и привычный для местных короткий весло-гребок, и посмотреть, как он при помощи его сдвинет с места довольно-таки инертную тушку плота. Который, несмотря на длину, из-за несимметричной гребли, ещё и гулять по курсу будет.

Каналоа послушно стал грести…

— Я же тебе говорил, лопасть надо делать шире! — не оборачиваясь, но с явным осуждением кинул он мне через плечо.

Я подождал примерно минуту, пока парень буруня воду с одной стороны — длинное весло не так удобно перекидывать с борта на борт — пытался отплыть от берега.

— Так мы сегодня куда-нибудь поплывём? — решил я поддеть его посильнее. — А то ты гребёшь, гребёшь, а толку чуть…

— Скат, ну я же тебе говорил… — в голосе Каналоа мне почудились нотки обиды.

— Лан, салага, — проговорил с ленцой, тоном старого «солёного» морского волка — ну не смог отказать себе в удовольствии, — дай-ка батька покажет…

Видать, я снова умудрился удивить бывшего воина, лицо у него было, когда я принимал весло — соответствующее.

— Сам на корму, — показал я взглядом.