— Тессана, — раздался голос дяди позади меня. — Я полагаю, у меня есть кое-кто, с кем ты хотела бы встретиться. Или, скорее, быть вновь представленной.

Мне следовало бы сделать глубокий вдох и подготовить свой разум и дух. Но затравленный взгляд Каспиана и резкие слова вывели меня из равновесия. И поэтому, вместо этого, я быстро повернулась лицом к дяде, отчаянно пытаясь выпутаться из беспорядочной придворной жизни дворца Ворестры.

Но когда я повернулась, передо мной был не мой дядя, а зеркало. Или, скорее, плохая имитация зеркала, как будто стекло было слегка искажено. Мои глаза были больше, но скрыты за чопорными очками. И мой рот стал меньше, губы пухлее. Мои тёмные волосы были более кудрявыми, упругими завитками, собранными сзади в строгий пучок, который не мог ни сдержать, ни унять их абсолютный объём. И эти глаза. Не моей матери, а моего отца. Умные, проницательные, слишком проницательные.

У меня пересохло во рту, когда я попыталась сформулировать слова. Катринка.

— Позволь мне представить Тессану Аллисанд, — говорил мой дядя. — Наследницу трона, — его голос был приглушенным жужжанием в моих ушах, пока я пыталась разобраться в маленькой девочке, которую я знала когда-то давным-давно, и почти взрослой женщине, которая стояла передо мной. — Тессана, это Катринка Золотова из дома Барстус, приёмная дочь Максима Золотова, короля-защитника Ледяных гор.

Я была удивлена, что дядя запомнил так много названий. И что он был готов повторить их. Но это дало мне короткое время собраться с мыслями, прежде чем я попыталась встать.

Однако моё платье было слишком пышным. Мой каблук зацепился за юбки, и лучшее, что я смогла сделать, не выставив себя дурой — это присесть в полупоклоне.

Кэт скептически посмотрела на меня, понимающий взгляд свел её брови вместе над переносицей.

— Рада с вами познакомиться, — сказала она скучающим голосом.

Познакомиться со мной? Мне хотелось рассмеяться, но по её очень серьёзному выражению лица я поняла, что смех не принесет мне никакой пользы в ее глазах.

— Хорошо, — сказала я мягким, но твердым голосом. — Мы точно не в первый раз встречаемся, не так ли? Мы ведь уже знаем друг друга, не так ли, сестра?

Она вызывающе вздернула подбородок, и я поняла, что мои худшие опасения сбываются.

— Знаем ли? Трудно понять, что я знала, ведь прошло так много лет с тех пор, как я видела тебя в последний раз.

Что ж, она не ошиблась.

— Так и было, — искренне сказала я, подменяя правду настоящей правдой. — Я рада видеть тебя во здравии, Катринка, — на самом деле я имела в виду, что испытала облегчение, увидев её живой, а не мёртвой. — Но я с трудом могу поверить, что ты была в Барстусе всё это время. Почти невероятно. Не так ли?

Она выдержала мой пристальный взгляд, холодность изменила выражение её лица так, как я не ожидала. Особенно не от сестры, которую, как я помню, любили.

— Полагаю, это так же невероятно, как то, что монах запер тебя в Хеприне.

В её словах был смысл. Но от того, как ровно она это произнесла, у меня по спине пробежал холодок. Была ли это та сестра, которую я оставила позади? Или трагедия и время сделали её совершенно чужой?

Мой дядя натянуто улыбнулся мне, прежде чем отодвинуть стул для Катринки и жестом пригласил её сесть. Её плечи слегка приподнялись, как будто она покорно вздыхала. Но её раздражение длилось всего секунду, прежде чем она напустила на себя безмятежный вид и села рядом со мной. Тирн исчез, и потом мы остались только вдвоем.

— Я скучала по тебе, — сразу же сказала я ей, не в силах сдержать свои истинные чувства. — Клянусь светом, Катринка, как я по тебе скучала.

Она не смотрела на меня полностью. Вместо этого её глаза оставались прикованными к месту, стоящему перед ней, и она приняла моё заявление коротким кивком.

— Я уверена, что, как и я, ты верила, что потеряла всю свою семью.

Наконец-то, точки соприкосновения. Я потянулась вперёд и схватила её руку своей, крепко сжимая её.

— Да, именно так. Я… я так долго оплакивала тебя. Когда мне сказали, что ты ещё жива, я… — мои слова оборвались, когда слёзы душили меня. Но это было формальное событие, и я отчаянно пыталась доказать, кто я, в суде. Я бы не позволила слезам пролиться здесь. Снова взяв себя в руки, я прошептала. — Меня переполняла радость. После столь долгой разлуки с моей семьёй я счастлива, что ты здесь.

Она снова кивнула и поправила очки на носу. Её платье было намного проще моего, в стиле Барстус, который был воплощением практичности и простых фасонов в утилитарных цветах. Чёрный. Тёмно-синий. Простые серые тона. Сегодня вечером на ней было платье, которое напомнило мне о храме и о том, что носили монахи. И всё же она сияла. Её лицо было тем лицом, которое я помнила. И хотя это воссоединение было настолько неловким, насколько это было возможно, она была моей сестрой. Высокопарность, с которой мы разговаривали друг с другом, не продлилась бы долго.

Не могло продолжаться долго.

— Ты… — начала я, но она отвернулась от меня и заговорила с человеком по другую сторону от нее. Кто-то из Барстуса, но я не знала кто.

Каспиан издал забавный звук слева от меня. Мой здравый смысл подсказывал мне не поворачиваться к нему. Не вступать в бой. Не для того, чтобы доставить ему такое удовольствие. Но раненое сердце от маленького пренебрежения Катринки не могло не спросить:

— Что?

— Я должен поблагодарить вас, — сказал он самодовольным тоном и высокомерными переливами.