Ничего, что в соседней комнате Виктор в это время укладывал в постель саму Элгэ?

— … Но с этим развратом в моей стране я покончу навсегда. А сегодня ты посмела без спросу отправиться в монастырь михаилитов! А я не давал тебе такого дозволения. Они осмеливаются открыто оспаривать королевские указы и протестовать против законной власти.

— Если бы они этого не делали — Эрик Ормхеймский уничтожил бы кучу народа.

— Эрик Бастард мертв! На троне — законный король. И мятеж против истинной власти будет беспощадно караться по закону! А ты посмела ослушаться моей воли.

— Ты ее тогда еще не высказал. А я не умею читать мысли. И я ездила в благочестивый монастырь — повидать родную сестру, а не в портовый бордель — развлечься с пьяными матросами с рейда. Напомню: среди михаилитов нет повес и лоботрясов. Даже таких, как Конрад Эверрат.

Или ты сам.

— Что?!

О, это, похоже, относится к горячим матросам. Пьяным и с рейда.

На ее месте должна быть тихая, скромная мышка Элен Контэ. Безответная Элен, что никогда не возражала Виктору даже в мелочах. Всегда преданно смотрела в рот.

Виктор сам еще не понял, что идеально ему подходила именно она? И больше никто.

— Не уходи от темы, Виктор. Как ты посмел бросить в тюрьму невинных людей?

— Ты меня вообще слышала? Все перечисленные тобой средь бела дня нарушили закон. Проявили неуважение к моей власти! — Ощущение, что он сейчас ее ударит. Но Элгэ переживала такое от других — стерпит и от Виктора. Она добрая — отомстит и сразу простит. И как можно скорее. — Прямо на Площади Справедливости, на глазах у всех собравшихся зевак. И еще стоит подумать, какое отношение к этому имеет хваленый Анри Тенмар, раз мятежники выкрикивали его имя!

О, как легко у нас сейчас быть записанным в мятежники! Даже Регенты вели себя осторожнее.

— Ты должен их поблагодарить. Они на глазах у всех собравшихся восстановили доверие к чести и благородству дворян и офицеров.

— Это моя собственная жена пытается сейчас обвинить меня в отсутствии всего этого?! — Виктор резко поднялся на ноги.

— Именно так. Но немудрено забыть о таких мелочах — советуясь исключительно с Мальзери. И с его собственными советниками.

— Не шути со мной, Элгэ. Ты сейчас переходишь грань.

Только сейчас? Да она по ней гуляет! Правда, до сих пор сдуру думала, что с Виктором они идут если и не в одну сторону, то хоть над этой гранью не подерутся.

— А то — что? — Элгэ вдруг ощутила себя бесконечно усталой. Какого Темного не сбежала в Бьёрнланд с Красавчиком Олафом? Оттуда Диего спасти тоже было бы куда проще. — Меня тоже оттащат на Площадь Справедливости и всыплют полсотни плетей?

Он что, правда рассчитывает ее напугать? После Валериана Мальзери, принца Гуго и Поппея Августа?

— Никуда тащить не придется. Я восстановил старинный справедливый закон, согласно которому муж может наказать свою жену в любое время — если по своей воле сочтет ее виновной. Он — полный господин и судья в своей семье. Закон не вправе вмешиваться в семейные обычаи.

— Отлично. Не спрашиваю, из какой страны ты сей обычай откопал — может, из Темных Веков Квирины. Зверское избиение едва родившей девушки — это мидантийское, задолго даже до Зордесов. Спасибо, что не добавил еще чего-нибудь из Мэнда — жертвоприношения, например. Можешь заодно написать, что имеешь право в любое время лично наказывать и чужих жен. А заодно еще и девиц, и вдовиц. Если это потешит твои новые наклонности…

— ЭЛГЭ!!! — Бешенство в его глазах вспыхнуло черным пламенем, но в Элгэ страх выжжен давно. Остался лед.

— … но посмеешь поднять руку на меня — и будешь Темному и его змеям рассказывать, как тебе вскрыла горло собственная жена, когда ты крепко спал. Я тоже прошла Квирину, Виктор. А еще — змеиное подземелье, плен у принца Гуго и первый брак. Спроси, где все те, кто хотел привести меня к покорности до тебя. Хотел покорную жену — нужно было брать в жены Элен Контэ. Пока еще хоть она была согласна.

— Кто из них твой любовник?! — зарычал Виктор. — Тенмар или Эверрат? Говори!

— Очнись! Обоих всё это время не было в столице.

— Если не любовники — значит, сообщники? Моя собственная жена строит ядовитые козни за моей спиной. Куда ни плюнь — кругом обналевшие люди Тенмара. Не Кридель или Эверрат, так Ревинтер или этот сопляк с легочной болезнью!

— Так мне повезло, что в мои любовники ты еще не записал Сержа Криделя или Роджера Ревинтера? А то и бедного Криса. Кстати, с каких это пор ты забыл его имя? Мы росли в Вальденэ все вместе. Впрочем, да, ты же не жаловал тогда библиотеки, в отличие от меня. Кто знает, чем я там занималась с юными книгочеями, пока ты не видел? Мной ведь восхищался не только Лоренцо Винсетти…