И сейчас отчаянно об этом пожалел. Да мало ли что понравилось ему самому! Он же не дама. И уж точно — не такая нежная и чувствительная, как его невеста Элен. Да, конечно, Серж тоже неравнодушен к стихам, сонетам и цветам… но у девушек всё равно всё иначе. Они ведь… будто из другого мира. Где все и всё будто сотканы из солнечного света и звездной пыли. Где небесной музыкой звучат неземные голоса голубей и Агнцев Творца, и все счастливы с рождения и до смерти.

Внезапный гулкий шум на улице вызвал столь же внезапный озноб и тревогу. Будто из мира радужных грез вернул Сержа к тем жутким квиринским снам, что так долго не оставляли. Слишком много там было черного зла, горя и крови. Одно время сны ушли… но потом вдруг вернулись — когда Анри без вины оказался в мрачном Ауэнте. Когда ему грозила смерть — от приговора того, кто обязан ему всем. Когда Серж понял, что новый король Виктор Первый — вовсе не второй Грегори Ильдани.

А еще хуже, что это понимает и Анри. Понял даже раньше Сержа. А значит, всё это — правда. Они все посадили на Золотой Трон Эвитана далеко не лучшего правителя в подзвездном мире. Не самого справедливого и милосердного. Даже весьма далекого от всех этих похвальных качеств.

Все они опять жестоко ошиблись. Может, приличных королей попросту не бывает? Нельзя быть правителем страны и порядочным человеком одновременно?

Тогда лучше пореже бывать при дворе — что там вообще теперь делать? А после окончании Академии Серж с женой навсегда уедут в Кридель. Лечить людей можно и там. Больных полно везде.

А Серж всё равно не создан для интриг и Лютенского яда. Тот ничем не лучше Сантэйского, просто раньше Серж этого не понимал.

Почему-то вдруг вспомнилось, как Роджеру в Квирине грозила гибель от руки тогда еще его злейшего врага Анри. Как черный камень определил жребий жизни и смерти. А он сам, Серж Кридель, брел по Сантэйским улицам в поисках никогда прежде не виденной таверны гладиаторов — «Лис и ворона». И как случайно выбрел на рынок рабов, а там…

Пытаясь отогнать крайне мерзкие воспоминания, Серж с медальоном в поясном кошеле выбрел из лавки на ослепительное летнее солнце Лютены… и остолбенел.

Он сейчас спит. И всё это просто снится.

Потому что тихая, уютная лавочка с безделушками была в Лютене! Они все, квиринские пленники, вернулись домой. Они — на родине.

Но тогда почему Серж вдруг оказался в Квирине — посреди толпы распаленной черни, жаждущей зрелищ? Под жареные орешки, пиво и прочую снедь. И тоже было жарко…

Но злобная чернь — вот она. Широкая площадь — тоже есть, хоть и другая. И омерзительное зрелище. И громкие крики с подхохотом. И даже рослый, здоровенный палач — прилагается.

И высокий помост… да, помост. И на нем — деревянный, свежеоструганный столб. А в Квирине столб был в стороне, под навесом. Рабов там били, только если они бунтовали.

И даже ребенок — вот он. Только ему еще не пять. Он в пеленках. И еще не зовет маму, потому что звать не способен еще никого. Не знает слов. Просто плачет, потому что испуган. Криками, угрозами, ослепительным солнцем… звуками ударов.

И отчаянно кричит его мать. Как и бывает — под жестокими ударами бича, рвущими кожу. Как тогда — в далекой Квирине, на Центральном Сантэйском рынке рабов!

Но за что бедолагу бьют — она же не бьется в руках врагов, не рвется к ребенку, только рыдает. И никто не выкрикивает цену. Здесь ведь нет других рабов? У столба — только она.

Цену не кричат. Только: «Поддай жару!» и «Всыпь ей горячих». А еще — «отойди в сторону, плохо видно!»

Ну, потому что массивная туша палача загораживает то, что все хотят увидеть. Молодую, красивую жертву раздели, но толком не показывают — как посмели?

Кушак пояса ударил Сержа по бедру, шпага в ножнах — по другому. Так бывает, когда быстро спешишь. В Квирине-то корнет Кридель был безоружен. Просто пленник, хоть и с «ограниченной свободой передвижения по городу». А здесь — дворянин и студент Академии! И никого не казнят, если он не вернется вовремя.

И плевать, в какой тюрьме Серж после этого окажется. Уже не в одной перебывать успел. А под арестом — так даже не в одной стране.

— Оставьте ее именем маршала Тенмара! — он заорал во всю глотку еще издали. Еще на бегу.

Только бы не подогнулась раненая Эриком нога.

Не подогнулась. Только — увы, услышали его лишь несколько ближайших. Серж Кридель же не в военной форме. И ничуть не похож на доверенное лицо маршала — хоть какого.

Зато его пропустили. Все эти потные гуляки — с их выпивкой, едой и бабами для тисканья. Такими же редко мытыми.

Расступились аж до самого помоста — плотно окруженного понизу стражей. Королевской — в цветах нового Весеннего Короля.

— Именем маршала… — начал Серж.

— Именем короля, — оборвал его капитан вооруженной до зубов стражи. Рослый, крепкий, незнакомый мужик вдвое старше Сержа. И сам тоже вооруженный до зубов. — Сударь, не вмешивайтесь. Мы исполняем веление закона, не мешайте нам. Всё в рамках нового королевского указа. Дело не стоит вмешательства благородных людей. Это всего лишь мать незаконнорожденного ребенка.