— Император вас даже при жизни не короновал. Чем вы отличаетесь от наложницы? Тем, что ваши дети унаследуют престол? Так его унаследует дочь моей сестры.

И ведь что такого уж Марианне грозило? Даже за разврат с церковником? Ну, законный муж мог потребовать скандального развода. Так не этот же. Его слишком уж задорого купили. И ему самому выгодно.

Да и какая разница, кто именно наставил тебе рога — мирянин или якобы служитель Творца?

— Всё сказала? — ласково пропела Юлиана. Давая насладиться мелочной местью. И осознать, что, несмотря на нее, расплата будет всё равно. И не от мужа. И даже не от папаши, а этот может. — И что же мне теперь с тобой делать? Для затравки? Придумала! Стража! Отволочь ее вниз и всыпать розог. Чтобы месяц сидеть не могла.

Марианна дико завизжала. Под заполошный визг ее и поволокли прочь. Прочь от лунного взгляда — в подвал.

Юлиана усмехнулась и махнула рукой бравому капитану гвардии, отменяя приказ. Еще не драная кошка об этом узнает в последний момент. Когда гибкая лоза уже свистнет в воздухе. И девке вряд ли хватит ума даже упасть в притворный обморок.

Что ж, упрямый, властолюбивый герцог. Ты, может, и умен, и хитер, и подл, но с дочурками тебе не повезло. С обеими. А жирный сынок-кардинал и вовсе — истинный шедевр отдохнувшей на детях природы. Ее бесценное, неповторимое творение.

Никаких подземелий и цепей. И рациона из хлеба и воды. Но охранять красотку Марианну станут хорошо. Очень.

И насколько Юлиана ее поняла, та тут же постарается сбежать. Самым простейшим способом — быстренько соблазнит своими пышными прелестями охранника.

Прекрасно, начинай. Побегу это не поможет — охрана вся проверенная, а вот нынешний очень покладистый супруг Марианны пусть порадуется новорожденному бастарду. А надутый, чопорный герцог — лишнему незаконному внучку. А трав в тюрьме у Марианны точно не найдется. Откуда?

А пока у старого кабана временно вырваны острые клыки. Или хоть притуплены. Пусть думает, сколько его младшая блудливая, языкастая доченька уже успела наговорить. На сколько приговоров для него и его любимого сынка-кардинала. На сколько потерянных имений и лет, а то и десятилетий опалы для уцелевших.

И заодно минус еще один кардинал — любитель не цесарок в меду, но распутных замужних красоток в алькове. Патриархом тебе уже не быть. Всё меньше реальных соперников для верного союзника Иннокентия. Марианна навредила своим адюльтером еще и любовнику. С такими детьми старому интригану-герцогу и врагов не нужно, правда?

— Этого — к Патриарху, на церковный суд, — небрежно махнула рукой Юлиана в сторону уничтоженного кардинала. — Свидетелей — сколько угодно. Одевать преступника не нужно. Ведите, как есть.

Этот опередит герцогского сыночка в удаленной обители. Ему ведь тоже полезно попоститься и похудеть. А то ведь так можно и сердце посадить, и подагру заработать.

Любвеобильную Марианну ждут жаркие объятия легко соблазняемого мускулистого охранника, а императрицу-Регента Юлиану — одинокая ночь. А потом — много одиноких дней. Вся оставшаяся жизнь, если Евгений так и не вернется.

Но сегодня она опять всё сделала правильно. Убавила зубов врагам, повыбивала из зарвавшихся ручонок лишнее оружие. Обезопасила трон для Вики… или для сына.

Всё верно, Эжен? Где ты сегодня, в день своего рождения? Встретил ли его еще в нашем подлунном мире?

2

— Ты уверен? — Юлиана сейчас предпочла бы отдохнуть. И решить, что делать с кошмарами Вики. На свежую голову.

А в последние недели или месяцы голова свежей не бывает вовсе. Как и отдохнувшей. Тяжела ты, мидантийская корона.

Можно решить, что Вики просто смутно помнит свое похищение. И вовсе не смутно — черных ядовитых змей. Сама Юлиана когда-то надолго онемела при виде маминой смерти. И научилась вновь говорить лишь потому, что очень хотела когда-нибудь вновь вслух назвать по имени Евгения.

А маленькая Виктория прямо из собственной спальни попала в руки врагов, чуть не погибла. А потом лишилась и отца, и матери. За такой короткий срок. Да, они оба вроде как живы, просто неизвестно где… Только Вики ведь малышка, но не дура.

А еще маленькие дети инстинктивно чувствуют ложь. Особенно мидантийские. Особенно выросшие во дворце.

Лучше бы сейчас быть с ней рядом. А заодно лечь спать и самой. Но Октавиан Мидантийский Барс по пустякам беспокоить не станет. А значит, императрица Юлиана Кантизин пока спать не отправится. Даже если потом опять доползет до спальни с огромным трудом.

Ничего, Октавиана проводить попросит. Большего, чем уже о них говорят, всё равно не придумают.

— Да, моя императрица, — безупречно склонил голову воин, полководец, царедворец, интриган, союзник… а может, еще и близкий родич. Один из самых близких, что только возможны у любого живущего.