– Они не заплачут, они бронзовые, – сказала Анюта, жмурясь и потягиваясь на солнышке.

– Ничего бы он не сказал. А если бы и сказал? Жужляк и один такого шороху даст – только держись. И душа у него к живому нежная, а не к вещам. Верзилин имел возможность в этом убедиться.

– Ну и что, это причина, чтобы не радоваться возвращению львов?

– Мы радуемся, – сказал Михаил, натягивая одежду на влажное тело. – А что, если Верзилин других львов попытается украсть, помнишь, он говорил?

– Хм… – Витька подумал, махнул рукой. – Да ну вас! Дайте хоть возвращению наших львов порадоваться. Потом соберемся все вместе и что-нибудь придумаем.

– Что тут придумаешь?

– Все что угодно. Все в наших силах. Ну, пошли, что ли, львов смотреть?

– Пошли

– Шерли, ко мне! – позвала Анюта

Шерли весело махая хвостом, выбежал на полянку, следом за ним выпрыгнул Скачибоб.

– О, и этот тут как тут! – удивился Витька.

– Скачибоб – молодец, он всегда вовремя появляется Понимает, что в компании на вернувшихся львов смотреть веселее.

Под предводительством Скачибоба ребята направились к львам, но, не пройдя и двадцати шагов, остановились.

– Слушайте, – Михаил поднял палец.

Откуда-то снизу, казалось, прямо из пруда, доносился чуть подвывающий голос:

– Что-то знакомое? – Витька посмотрел на ребят.

Анюта с Михаилом переглянулись и рассмеялись:

– Это же Злыгость!

– Да? Ну вот, а говорили, что она плохие стихи пишет. Мне нравятся.

– Так это не ее стихи! Эта я ей сборник Ахматовой дала, чтобы она к классике приобщалась. Надо же было как-то ее утешить.

– А-а. Подойдем?

– Пусть читает, не будем мешать. Все равно мы в три часа хотели с Мяфой увидеться. И Злыгость обязательно придет, чтобы прочитать посвященную Жужляку оду собственного сочинения.

– Тогда ладно.

Чем ближе ребята подходили к каналу, соединяющему пруды, тем больше появлялось народу в аллеях: дети, пенсионеры и мамаши с колясками дружно шли в одном направлении – к, львам. Среди них увидел Михаил и бородатого художника, спешащего закончить свою картину.

Около самого канала ребята нос к носу столкнулись с Егором Брюшко, но тот сделал вид, что не знаком с ними, и поспешил пройти мимо.

– Что это он нас не узнает?

– Он теперь нас долго узнавать не будет, – усмехнулся Михаил, вспомнив, как Брюхо на четвереньках бежал по проспекту.

– Львы! – сказала Анюта и, обращаясь к Скачибобу, добавила: – Иди-ка на руки, чтобы не смущать почтенную публику.

Почтенной публики вокруг львов собралось немало. Много здесь было и «полупочтенной» публики, как называл малышню Брюхо. Почтенные разглядывали львов издали – уважительно и радостно. Полупочтенные, отчаянно визжа и мешая друг другу, пытались забраться на вновь обретенные произведения искусства. И некоторым это удавалось. Особенно преуспели те, кто карабкался на льва, стоящего по эту сторону канала.

– Наши ловчее! – с гордостью сказал Витька.

– Ничего подобного. Просто на нашем постаменте след от укуса Жужляка. Они его как ступеньку используют, – поправила его Анюта.

– Ага! Постаменты-то новые! А ты что говорил?

– А что я говорил? – спросил Михаил рассеянно. На постаменты он еще не успел посмотреть. Значительно больше его заинтересовали сами львы. Он мог поклясться, что они улыбаются, хотя никаких оптических иллюзий и в помине не было – солнце освещало их ровным теплым светом. А раз уж бронзовые львы улыбаются – значит, полоса неудач явно кончилась.