Как-то осенью Алексей позвонил и предложил Люсьену слетать в Альбион на несколько дней.

– Все расходы, разумеется, за мой счет. – Сказал Алексей.

Люсьен не был критически занят и к тому же не бывал в Альбионе. "А почему бы и нет?" – подумал он и спросил Алексея:

– А моя роль какая?

– Да без слов роль. Просто твое присутствие. За мной не заржавеет.

– Хорошо.

Пару дней спустя Алексей и Люсьен уже вылетели из Мегаполиса в Альбион на восьмиместном Bombardier Challenger. Кроме экипажа, Алексея и Люсьена, летели ещё трое крепких парней в стиле «люди в черном». «Что ж там за дело у Алексея?» – подумал Люсьен, но не спрашивал. Люди в черном сели в другом конце салона, они сурово молчали весь полет, чем немного беспокоили Люсьена. Алексей угощал Люсьена виски Highland Park родом из Шотландии, с закуской из большого количества сыров, включая сыр с плесенью, помимо прочего. Алексей обычно предпочитал выпить бокал или два итальянского вина, а тут виски и без ограничений. «Что же стряслось такого, что он изменяет свои привычки?» – подумал Люсьен. Алексей пил много, почти не закусывал и не пьянел. Люсьен выпивал наравне, но тоже чувствовал себя трезвым, с одной стороны, какое-то беспокойство, с другой, он действительно мог выпить много и сохранять нормальное или почти нормальное состояние. Говорили о чем угодно, только не о причине посещения Альбиона. Люсьену показалось, что Алексей слегка нервничает. Люсьен подумал, что «если нас по прилёту грохнут прямо в аэропорту, это будет несправедливо, я даже не знаю, на кой черт я туда лечу». Рано утром Bombardier мягко коснулся посадочной полосы и покатился к Терминалу 5 аэропорта. Микроавтобус доставил их команду в один из самых престижных районов Альбиона, где выпотрошенные изнутри дома внешне 18-19 века были весьма современными внутри. Они вышли возле одного из таких домов и прошли метров тридцать к следующему. Алексей достал ключи из кармана черного кашемирового пальто Burberry, и они вошли в подъезд. Мраморная лестница вела на второй этаж. Алексей открыл дверь квартиры, на втором этаже это была единственная дверь. Ребята в черном вошли первыми, за ними Алексей и Люсьен. Было очень тихо. Алексей шепнул Люсьену: «Пошли» и уверенно повел Люсьена к красивой бежевой двери, застекленной множеством окошечек непрозрачного стекла с тонким узором. Алексей остановился, словно раздумывая. Взялся за кривую металлическую ручку, сверкавшую хромом, и открыл двери. Люсьену пришло в голову, что если одни двери открываются, то одновременно закрываются другие, равновесие в жизни всегда остается. Они вошли в спальню, первым Алексей, а за ним и Люсьен. Парни в черном остались маячить в коридоре, на всякий случай. Просторная, с белыми резными спинками кровать занимала почти половину комнаты. Белые стены, украшенные сюрреалистичными картинами, изображавшими странного вида разноцветных котов и кошек, висели на каждой стене по одной картине. Эти коты как-то странно контрастировали со всей остальной спальней, оформленной в викторианском стиле. Тяжелые светло-коричневые занавески, затянутые почти черным шнуром с кистями, прикрывали более светлые, узорчатые, как дымка тумана, легкие занавески. Сквозь них в спальню проникал свет. На кровати спали двое: сравнительно молодой кудрявый человек сопел, уткнувшись в подушку, а рядом с ним спала Эллис, законная жена, мать двоих детей Алексея.

– Доброе утро! Эллис, – громко, однако как-то насмешливо сказал Алексей и, подойдя к кровати, сорвал с жены одеяло.

Эллис, очень красивая женщина лет тридцати с небольшим, была испугана и смущена. Люсьену было совершенно неудобно присутствовать при всем этом, ему было жаль Эллис, хорошую мать, добрую женщину, попавшую в сложную житейскую ситуацию. Люсьен отвёл глаза. Эллис прикрыла наготу легким халатиком и сидела на кровати, опустив ноги на пол. Кудрявый парень выглядел жалко, на его лице был написан ужас. Он вполне мог представлять, как его, ещё начинающего жить альфонса, зальют по колено в бетон и бросят в реку с ближайшего моста. Чего-чего, а мостов в Альбионе хватало. Что ему еще было ждать от этих дикарей из страны вечного холода.

Алексей бросил резко: «Begone!» Кудрявый парень мгновенно схватил свою одежду и стремглав выскочил из спальни. Люди в черном его пропустили. Алексей повернулся к жене и спросил иронично:

– Как же так, дорогая? Чего тебе не хватало?

Эллис сидела, опустив голову, она, натуральная блондинка, выглядела даже в этой ситуации как принцесса, но на похоронах.

– Я, – сказала Эллис тихо, голос ее сорвался почти в плач. – Я устала жить в клетке, даже золотой.

Люсьен повернулся и вышел, прикрывая за собой дверь. «Ребята, пойдём кофе пить». Они пошли на кухню и заварили эспрессо. Люсьен знал, что Алексей не позволит себе ничего лишнего с Эллис.

Потом весь день и до утра Люсьен и Алексей в просторном кабинете офиса Алексея пили и пили водку. Алексею нужно было выговориться, так чтобы сохранить тайну вкладов. Люсьен подходил на роль понимающего слушателя как никто другой.

– Ты всё видел. Что этой… – Алексей явно подбирал слова. – Этой бабе не хватало. Всё для неё, для детей, любые капризы. Вон лошадь купила. – В углу кабинета стояла скульптура, лошадь, вставшая на дыбы. – Пять, сука, штук евро отдала за эту срань. Она никогда не знала цену денег. И никогда толком не работала. Люсьен знал, что Алексей не был жадным и помогал людям при случае. Он еще давно, по просьбе Люсьена, помог Нао, когда у нее болел ребенок и ей требовалась помощь. Спросил только:

– А она тебе кто?

– Просто хороший человек, и ей нужна помощь.

В то время Люсьен даже в мыслях не думал, что Нао и он могут быть хоть как-то связаны, не то что многолетними близкими отношениями.

Так что дело было не в пяти тысячах евро, а в принципе.

Люсьен посмотрел на лошадь, подумал: «Эллис встала на дыбы». Он не хотел расстраивать Алексея и молча слушал.

– Как думаешь, что делать?

Люсьен, конечно, ожидал этот вопрос и, вздохнув, спокойно спросил:

– Ты ее любишь?

Алексей закрыл на мгновение лицо руками, посмотрел куда-то в сторону лошади и через минуту ответил:

– Вот хрен знает! А она, любовь эта, существует? – Алексей выпил водки и продолжил. – Из нас двоих ты вот умный, а я опытный. И ты сам знаешь, что наука никакой такой любви не может определить. Что это вообще? Может, нет ее… любви этой. Любил? Да, думал, что люблю. А на самом деле это была такая вишенка на торте, индикатор успеха в бизнесе. Вот, типа, я какой, и у меня вон какая баба красивая, как моя машина и мой костюмчик стоимостью с небольшую деревню. А то, что еще и жить нужно с этой бабой, никто не думает.

Некоторые считают, что раз нет доказательств существования бога, то его и нет. Но это не мешает сотням миллионов людей в бога верить. Нации, государства, деньги – тоже существуют только в нашем воображении. Мы думаем, что всё это есть и ценность представляет, и оно есть. Мы думаем, что мы русские или немцы, а кто-то думает, что он еврей, а раз мы думаем, то это так и есть.

– Ты это к чему? – спросил Алексей.

– Про любовь. Интересные вы, товарищи миллионеры. Вам некогда послушать, а иногда нужно. Просто послушай.

– Ладно, валяй, говори. – Согласился Алексей и стал наливать водку. И сказал:

– Я знаю целую компанию серьезных людей, так они считают себя эльфами. Так что они, по-твоему, эльфы?

– По-моему, им просто заняться нечем, но раз они так думают, то это не меньше, чем то, что ты считаешь себя русским.

– Я чувашин, если по крови, – неожиданно сказал Алексей и еще выпил водки. – Чуваши, чу наши, значения не имеет, я считаю себя русским.

– Так и с любовью, – сказал Люсьен, – если ты думаешь, что кого-то любишь, то это и есть любовь.