– Что именно?

– «На западном фронте без перемен».

– Понятно. Почитай «Триумфальную арку», «Ночь в Лиссабоне».

Хэмингуэй нравился им обоим. Вспомнили Джойса и Сартра. А когда Люсьен упомянул Кафку, хотел блеснуть, Мун Рос сделала на лице такую гримасу, словно ядреный лимон попался, и сказала:

– Брррр, очень утомительно, плохо заходит.

– Я тоже не в восторге от Кафки, – мгновенно согласился Люсьен. Он подумал, что так хочет угодить Мун Рос, что ни в чем старается ей не перечить. «Так, наверное, нельзя. Это неправильно с любой точки зрения. Неужели я влюбился!» – думал Люсьен. Эта мысль «влюбился» очень его поразила.

Потом они пошли в комнату отдыха и разговаривали обо всем на свете почти до утра. После этого затянувшегося разговора Люсьен подумал, что это вот не так просто и, вероятно, он вызывает какой-то интерес у феи.

Много дней спустя, когда Люсьен поведал о своих мыслях по поводу их всенощного бдения, Мун Рос засмеялась и сказала: «Ну ты прям догадал! Я думала, что ты никогда не решишься сделать хоть шажок навстречу».

На самом деле он шажок этот пытался сделать, и это ему не просто давалось, у него такое чувство возникло тогда, словно он в гастрономе пытается стырить ящик конфет. Вскоре после ночных посиделок Люсьен попытался проявить робкую инициативу, приобняв Мун Рос при следующей встрече. Она улыбнулась: «Я уже подумала, что ты совсем безнадежен», – и поцеловала его губы, очень нежно. Ее губы были такими мягкими, сладкими и… и живыми, что Люсьен не мог объяснить словами всю гамму неведомых чувств, обрушенную на него этим прикосновением губ. Люсьен поцеловал как-то одноклассницу Светку, но то было на спор и прилюдно. За что он получил от Светки пощечину, и она сплюнула, как будто Люсьен ее измазал слюной. Но это было не так. Бросок, прикосновение к губам Светки, и не успел отпрыгнуть, получил по щеке. У Светки была отменная реакция, она занималась пинг-понгом в секции. Смех в классе стоял гомерический. Светка покраснела, а Люсьен был «героем», хотя и потирал ушибленную щеку. Тот поцелуй – это было не то. Так, хулиганство и баловство. Потом Люсьен и Светка многие годы после школы дружили, созванивались, обменивались новостями, иногда встречались и могли подолгу разговаривать о прошлом, об одноклассниках и просто проводить время вместе. Как таковой любви между ними не было, хотя это, кажется, идет против природы. Мужчина и женщина, конечно, могут дружить, но в основе этой дружбы залегает разница полов, при случае эта разница может и в любовь перерасти. Светка вышла замуж и уехала с мужем военным далеко на восток. Как-то они случайно, хотя что есть случай, если люди в многомиллионном городе встречаются в одном вагоне метро на одной ветке в одно и то же время, это случайно или неумолимый рок событий? Светка ехала с вокзала с мужем и сыном, юным сорванцом, блестевшим Светкиными глазами. Люсьен и Светка так обрадовались и так весело весь путь болтали, что ее муж, суровый мужчина с военной выправкой, стал даже подозрительно посматривать на Люсьена. Светка почувствовала это и похлопала мужа по руке. Люсьен понял, кто в этой паре главный. Больше Люсьен и Светка никогда не встречались. Сыграл ли в этой дружбе тот хулиганский поцелуй свою роль или не сыграл, неизвестно.

***

Когда тебе едва исполнилось семнадцать, и у тебя практически нет опыта общения с прекрасной половиной человечества, шажок дается, словно прыжок через бездну. Люсьену было семнадцать лет, и он, «мальчик-колокольчик, ни разу не динь-динь», очень медленно двигался в направлении вот этого решительного шажка навстречу. Он был влюблен в Мун Рос и при одном её появлении едва ли не впадал в ступор. Однако мог взять себя в руки и хоть целую вечность болтать с Мун Рос о чём угодно. Люсьен был очень начитанным мальчиком, «отличался умом и сообразительностью», как говорила Мун Рос, но только не в плане любви. В конце концов это ей надоело, и она взяла инициативу в свои красивые руки с прекрасным маникюром на пальцах.

Мун Рос было двадцать лет, и разница с Люсьеном в три года делала её на сто голов выше в плане любви и много чего еще. Конечно, под влиянием феи Люсьен стремительно рос во всех отношениях. А пока Мун Рос называла его Маленьким принцем и покровительствовала. Они гуляли вместе, появлялись под руку на факультете или на различных студенческих мероприятиях. Однажды на выставке современного искусства незнакомый Люсьену студент старших курсов подошел к Мун Рос и довольно развязно, как показалось Люсьену, сказал:

– Привет, Рос.

Мун Рос иногда называли вторым именем, Люсьен никогда свою фею по имени не называл, он сам не мог бы объяснить почему. Вероятно, некое табу на священное для него имя.

– Привет, – отвечала небрежно Мун Рос.

– Это твой новый паж, – сказал старшекурсник, даже не взглянув на Люсьена. Люсьен напрягся, потому что счел это оскорбительным не столько по отношению к нему, сколько к самой Мун Рос. Она почувствовала, как на руке Люсьена заиграли мышцы, она улыбнулась Люсьену и положила кисть прелестной руки на руку Люсьена, успокаивая его, а старшекурснику сказала с очаровательной улыбкой, приподняв левую бровь и глядя на него с совершенным презрением, словно лимон оказался слишком кислым:

– Пошёл вон! Не завидуй.

– Ладно, ладно, я же только спросить, без задней мысли.

– Похоже, без всякой мысли, – засмеялась Мун Рос.

У неё были обширные знакомства, и Люсьена это немного коробило, он слегка ревновал. Ревновать ее сильно Маленький принц не мог, потому что невозможно ревновать богиню. Можно лишь испытывать благодарность за то, что она позволяет быть рядом. К тому времени шажок во Вселенную любви был преодолен, разумеется, заслуги Люсьена в преодолении было немного.

Он пришёл в её комнату, было воскресенье. Мун Рос была одна и, как обычно, что-то читала, лёжа на кровати. До пояса укрылась одеялом, потому что морозы и в общежитии было не жарко. Её халат слегка приоткрылся, и Люсьен видел, что на Мун Рос не было бюстгальтера! Он старательно отводил глаза от этой бреши в женский мир «куда нельзя». Как чуть позже выяснилось, на его прекрасной и волшебной Мун Рос, кроме халата, вообще ничего не было. После обычных «привет-привет» Мун Рос предложила Люсьену присесть к ней на кровать, стулья все равно были заняты разными вещами, висевшими и лежавшими на них. Люсьен присел на самый краешек, где-то ближе к ногам, и покраснел, как вареный лобстер. Мун Рос улыбалась, ласково глядя на «вареного» Люсьена, подвинулась и предложила сесть ближе, почти как в мультфильме про Маугли, когда удав Каа предлагает бандерлогам подойти поближе. Люсьен очень разволновался.

Мун Рос чувствовала, как он дрожит от волнения, это ей нравилось, и она сама стала волноваться, как будто в первый раз. Она привлекла Маленького принца к себе и стала нежно целовать лицо и губы Люсьена, находившегося в полуобморочном состоянии. Однако при помощи Мун Рос случилось то, что рано или поздно должно было случиться. Девственность Люсьена приказала долго и счастливо жить. Всё это действо заняло несколько минут, а сама любовь меньше минуты. Люсьен был в шоке, а Мун Рос засмеялась и сказала: «Мы как первоклашки, ничего, нужно работать. А пока считай, что я тебя изнасиловала». Потом они целовались и читали стихи. Читала Мун Рос, а Люсьен не мог ничего сказать, так как был потрясен случившимся.