Моя бабушка жила одна в своём доме, поэтому она так не сидела. Екатерина Трофимовна или баба Катя, как я её называл, была очень добрая и тихая. Когда я гостил у неё, она специально для меня пекла толстые блины. Замешивала тесто в огромном белом ведре, топила печку и с самого рассвета начинала жарить мои любимые блинчики. Я помню, сквозь сон было слышно, как скворчит сковорода, начинает шипеть тесто на раскалённом чугуне.

– Глупая ты моя половинка, – говорила она мне тихо, а её почти выцветшие голубые глаза смотрели не на меня, а куда-то в глубину. И зимой, и летом бабушка была, как в той загадке «одним цветом»: халат в цветочек, застиранный и выгоревший на солнце фартук, когда-то красный, с бледно-голубыми цветами, коричневая кофта с серебристой вышивкой.

Я очень любил бабушку и летом неделями гостил у неё. Вот и этим летом я поехал к ней. Она жила на берегу Волги, тогда бабушкин посёлок считался более важным, чем наш. Там даже была пристань для судов, про которые я потом важно рассказывал во дворе.

Тут всё было иначе: большие суда заходили в волжскую пристань, не только промышленные, но и пассажирские. Все жители работали или на судах, или ловили рыбу.

Бабушка жила одна, рыбачить она не рыбачила, но сушеной, копчёной, вяленой рыбы у неё под навесом было столько, что хватило бы большой семье на целый год! «Откуда рыба?» – спросите вы. Всё просто: соседи приносили рыбу, а бабушка угощала их ягодами, давала цветы из собственного розария, варенье варила из ежевики (на островах её всегда росло очень много!).

Раньше у дедушки были пчёлы, но когда бабушка осталась одна, пчёл решили продать. Только где-то в глубине бабушкиного сада жила маленькая пчелиная семья. Я старался туда не ходить, потому что пчёлы жалили больно, и у меня на них была аллергия.

В этом году я приехал к бабушке на две недели. Пятый класс был позади, но впереди – ещё один пятый класс. Да, это был тот злополучный год, когда учительница по математике поставила мне двойку. Теперь мы с моим другом Пашкой будем учиться вместе! Я узнал это, когда Пашка уже уехал в лагерь. Позвонить ему не было никакой возможности, оставалось ждать. Ждать у бабушки на Волге было интереснее, чем дома. Я совсем забыл сказать: у меня была старшая сестра Люда. Она была старше меня на два года и, как обычно бывает в таком случае, пыталась меня воспитывать. Так вот, дома была Люда, а так как мы с ней часто дрались, мне было у бабушки спокойнее и, как говорила бабушка, вольнее. Мама беспокоилась ещё из-за того, что весь прошедший учебный год я то выздоравливал, то снова начинал кашлять. Поэтому, когда я запросился к бабушке, никто меня не держал.

Здесь, на песчаном пляже, я мог загорать целыми днями! Смотреть, как бородатые рыбаки, все в тине, ряске и рыбной чешуе возвращаются с утренней рыбалки. Они сначала появляются на горизонте, маячат еле заметной точкой, потом становятся всё ближе и крупнее. Они мне напоминают пиратов, о которых я много читал. У них суровые лица и руки в шрамах. Они громко разговаривают и смотрят на меня, школьника, свысока.

По соседству с бабушкой жила тётя Дуся. Она была такая крупная, что в бабушкин огород проходила через калитку непременно боком. Тётя Дуся покупала у бабушки самые крупные розы. Они её вдохновляли, как она сама говорила. Скажу по секрету: тётя Дуся воображала, что она – поэт. Бабушка рассказывала, что по выходным она читала свои стихи в местном клубе.

Тётя Дуся и в этот раз пришла за розами. Я собирался на реку, когда её большое розовое платье мелькнуло за забором. Это платье было сплошь в оборках, и тётя Дуся сама напоминала большую розу.

Я улыбнулся свей догадке и вдруг увидел, что она идёт не одна. Рядом с ней шла темноволосая девочка лет десяти в голубом платье. В руках она держала цветастый бидон, видимо, для роз. Зазвенел звоночек. Бабушка вышла к гостям, а я продолжал сидеть неподвижно среди зарослей то ли лимонника, то ли дикого винограда. Мне нравилось разглядывать гостей из-за кустов, где меня никто не видел. Тётя Дуся что-то рассказывала бабушке, поминутно закатывая глаза и вытирая пот с мягкого лица. Девочка озиралась по сторонам и скучала, как это обычно бывает, когда взрослые обсуждают свои дела.

– А кто это у нас в таком красивом платье? – затянула моя бабушка. Девочка нахмурилась и сказала:

– Аня Савичева. Я к тёте приехала до конца лета.

Мне не понравилось, как эта девочка ответила бабушке – немножко резко. С другой стороны, она же не детсадовская, чтобы с ней так разговаривать! И тут девочка разглядела меня в моём укрытии. Она нахмурилась ещё раз, а потом отвернулась к тёте. Тётя Дуся с бабушкой в это время уже шли в сторону цветника, но девочка пошла не за ними, а ко мне, чему я очень удивился.

– Ты чего тут прячешься? – она выглядела очень самоуверенно, и я даже немного стушевался.

– Я…да я вовсе не прячусь! Так, сижу, – я замялся, – загораю.

Звучало это очень странно, потому что сидел я в самой тенистой части сада. Девочка прыснула и закрыла рот рукой.

– Загораешь?! Ну-ну!

Мне снова не понравился её тон. Тоже мне, городская! Тут она сказала то, что я совсем не ожидал:

– Давай поиграем? Ты вроде не зануда…

– Давай… – неуверенно сказал я.

– Как тебя зовут?

– Миша. А ты Аня, я слышал.

– Анюта – мне так больше нравится. Тебе, кстати, сколько лет?

– Скоро двенадцать будет.

– А мне одиннадцать. В январе. Знаешь, я уже неделю здесь, а делать вообще нечего! Дядя постоянно рыбачит, тётя к концерту готовится в честь Дня рыбака…Скукотища!

– А я приехал два дня назад.

– И тебе не скучно?

– Зачем мне скучать? Мне у бабушки очень нравится.

– Это всё потому, что ты мальчик! Тебе много не надо. А нам, девочкам, хочется и погулять, и в классики, и ещё во что-нибудь…