Помещение хоть и напоминало райские сады, тем не менее казалось мертвым и молчаливым; здесь не слышались трели сладкоголосых птиц, ветер не звенел золотой листвой, лотосы казались искусственными. К душистым благовониям примешивались и другие, менее приятные для носа запахи, которые настораживали. И если в первую минуту невозможно было обратить внимание на детали из-за роскошества и ярких красок, то потом глаз невольно принимался подмечать жуткие подробности. А здесь действительно имелось то, чему можно было ужаснуться! Кдан медленно перевел взгляд на алтарь, который сам по себе не выглядел удивительно. Но вот жертва, принесенная духам совсем недавно, ужасала, ибо то была не ритуальная еда и даже не животное, но человек! Невиданное произошло в храме, ибо человеческие жертвоприношения никогда не приносились в Королевстве, это строго возбранялось законом. Да, у них, разумеется, была ашвамедха 56 – жертвоприношение коня, описанное в Яджурведе 57 . Однако его могли проводить только раджи.

Жертва безвольно полусидела на алтаре, прислонившись спиной к ритуальному столбу. Монашеское одеяние пропиталось карминовой краской, будто кровью, а гладкое искореженное страданием лицо было смазано жиром. Остекленевшие глаза смотрели прямо на входящих в святилище, и тем страшнее представлялась картина.

Трое паломников испуганно переглянулись между собой: каждый из них совершенно отчетливо узнал в обезображенной жертве своего старого знакомого. Это был Добрый брат. Как только это понимание произошло, в сердца храбрых юношей ядовитой змеей вполз суеверный страх. Хотелось убежать подальше от этого золотого зала, где было совершено убийство, – худшее из всех злодеяний. Еще совсем недавно Добрый брат разговаривал с ними, а теперь вот его нет.

– Пичаль пери! – с откровенным ужасом произнес Софир и зябко передернул худыми плечиками. – Надо бежать отсюда!

Но Кдан и Ваен продолжили стоять на месте, ни на что не решаясь. Сейчас казалось, будто в святилище никого нет, кроме них самих, однако это вовсе не исключало возможности присутствия в золотой роще страшных тварей с вывернутыми ногами.

Если бы Кдан пошел за амритой лишь для себя, он бы, наверное, столкнувшись с подобным ужасом, кинулся бы прочь. Однако для него пути назад не существовало. Он пришел в Аникор из-за матери. И если ради эликсира потребуется уйти в мир духов – он сделает это без промедления, ибо жизнь мамы была для него важнее его собственной. Поэтому Кдан, пересилив страх и священный ужас, медленно приблизился к мертвому человеку, с укором на него глядевшему. Добрый брат как бы безмолвно вопрошал:

«Почему вы оставили меня?»

Думай, думай!

– Я считаю, что Пичаль пери здесь нет, – наконец, уверенным голосом провозгласил Кдан.

– Я согласен с тобой, – неожиданно поддержал его Ваен.

– А ты почему так решил?

Кшатрий пожал плечами. – Ну я подумал, что… Это же святилище, верно? Значит, злым духам тут не место.

Кдан согласно кивнул.

– Есть и еще кое-что. Смотри, его привязали к жертвенному столбу веревкой, сплетенной из священной травы куша 58 . Брахманы всем паломникам давали такие в качестве символов. А еще присмотрись: на лице его тонкие царапины, видишь?

Ваен сглотнул слюну. Ему было неприятно.

– Это тоже ритуальное действие. Его убили не просто так. Принесли в жертву.

– Но кто бы стал это делать?

Кдан пожал плечами.

– У меня две версии. Либо паломники с других выходов постарались. Либо…

– Это сделали свои. «Северяне», – понимающе прошептал Ваен.

– Да. Я не знаю, зачем им это было нужно. Очень странно. Хотя… Может Добрый брат не справился со своей миссией, и они наказали его таким образом? Либо с помощью него задумали задобрить духов, чтобы попасть к Молочному океану? Я не знаю.

Кдан отошел от Доброго брата. Ему было совестно рядом с ним находиться; словно он стеснялся того факта, что жив, в то время как другой паломник предан жуткой смерти.

Юноша решил пройти по золотой роще. Он внимательно разглядывал символы, изображенные на стенах. Тут были целые тексты на санскрите. Как же попасть в мир духов? Неужели для этого, правда, нужно умереть? Или есть еще какой-то способ… Кдан нахмурился, напрягая память.

– Если это сделали «северяне»… Думаю, напрасно они так. С помощью убийства святых мест не достичь, – в спину ему пробормотал Ваен. Кдан поднял голову. Неожиданно светлая мысль пронзила его сознание.

– Точно! Когда мы хотим соединиться с небом, то совершаем благие деяния… А когда, напротив, делаем дурное, оно отдаляется от нас. Нам нужно очиститься прежде. Это и есть ключ.

– Не понимаю… Каким образом ты хочешь…?

Но Кдан уже не отвечал. Решительным шагом он направился к небольшому бассейну, где золотом отливали прекрасные кувшинки лотоса. Не раздеваясь, он медленно стал спускаться по ступеням, ощущая, как вода холодит ноги. По телу пробежала легкая дрожь; Кдан поежился, но продолжил упрямо погружаться в бассейн: сначала вода поглотила его ступни, колени, живот, грудь и, наконец, он с головой ушел в ее прохладные чертоги.

– Ты что делаешь? – глухо послышалось на поверхности, но потом уши затопило безмолвие. Кдан распахнул глаза и принялся исследовать внутренность бассейна. Вся подводная его часть представляла собой прекрасные барельефы, изображающие сцены пахтанья Молочного океана. Вот оно! Он близок к разгадке, как никогда. В правом нижнем углу в стене зияло круглое отверстие. Плыть туда! Но сперва вдохнуть побольше кислорода.

Кдан ловко вынырнул на поверхность, и вновь его ослепило сияние главного святилища, а уши оглохли из-за ужасающего всплеска. Громоздкая туша Ваена плюхнулась в бассейн, и от него пошли в разные стороны неровные круги. Монашеское одеяние громилы раздулось, подобно капюшону медузы.