— Конечно! — Гордей начал оправдываться. — Мартин… ты же знаешь, что он необычный человек. С ним с самого начала всё было хорошо, даже больше… С первых секунд он следил за нами…

— Что?!

Тяжело было перенести жестокую правду, особенно для такой хрупкой девушки. Мария посмотрела на свой браслет и задумалась:

«Может быть, это он стоял за этими подсказками?»

Но эти размышления были прерваны ситуацией с Платоном. Ведь там уже начался ажиотаж с Экстрактом-12б.

Под жадные взгляды окружающих, Жужелина засунула руку в банку и с помощью своего пальца извлекла всего лишь одну каплю. Для учащихся она казалась драгоценным камнем.

«Хочу! Хочу! Хочу!»

Многие уже были готовы начать массовую давку. И всё же все знали, для кого была предназначена эта капля. Платон, несмотря на раны и хлещущую кровь из груди, бросился вперёд.

«Почему он, а не я?!»

Бывшего лидера клана Элиты уже было не узнать. Он стал сломленным человеком, в глазах которого не было и грамма благородства. Таких людей Жужелина желала видеть больше.

«Да… Именно это сделает вас сильнее…»

«Рабы должны страдать и верить в чудо.»

Понимая, что её план пойдёт куда успешнее, чем она думала, девушка протянула палец Платону.

— С твоей помощью я добьюсь этого. Не подведи меня…

Парень не понимал значение её слов, а мгновенно взял палец в рот, жалея, что не имел большего рта. При его жадности, он бы заглотил всю руку целиком.

— Ну-ну… не спеши… — довольно произнесла Жужелина.

«Кто же знал, что будет человек, стремящийся в рабы.»

«Если будет кто-то сопротивляться, то ничего не получится, и он умрёт. Поэтому личные эмоции сильно влияют на конечный результат.»

«Быть может мне удастся выполнить миссию намного проще?!»

Довольно быстро Платон закончил, но почувствовал себя очень странно. Будто кислота распространялась по его телу, от желудка по остальным конечностям. Не выдержав боли, он закричал:

— АААААА! — его глаза побелели, и он рухнул на землю, полностью лишившись чувств. Тем временем в организме начали происходить необратимые изменения.

Гу активировался, словно проснулся от долгого сна. Потянулся и вышел из своего «домика». Его манила кровь Матери Гу, заставляя его тело трепетать в предвкушении.

Только такое состояние Гу было скорее отрицательным для человека, носившего насекомое в сердце. Ведь вместе с кровью Матери Гу оно поглощало кровь и жизненную сущность человека.

«Что происходит?» — встревоженно думал Платон. Он чувствовал, как каждая клетка сначала высушивалась до суха, а затем Гу отдавал обратно всю ту энергию, которую поглотил.

Только сейчас она изменилась с красного и белого цвета на ядовито-жёлтый. По сути, начался процесс, который менял их местами. Тело человека стало изменяться.

Кожа приобретала ядовитый желтоватый оттенок, глаза превращались в глаза насекомого, а чёрные вены, как сеть, пронизывали его лицо. В сочетании с безумным взглядом, он уже переставал быть человеком. Он становился монстром.

Монстр, внутри которого находился Гу. Сейчас Гу уже больше не походил на насекомое, а на человеческий эмбрион. И в процессе этих изменений, Платон отчётливо мог почувствовать, что он наконец-то прорвался сквозь барьер и стал Мастером (7) — единственным в своём роде.

«Да… Да…» — его восхищению не было предела. Цель, на достижение которой ушло бы пятьдесят лет, он достиг в свои девятнадцать. Если бы была возможность, он обязательно гордо заявился бы домой.

— Аха-хахахах… — даже его смех изменился, став напоминать хохот психбольного. Кроме того, его рот начал неестественно широко раскрываться. Можно с уверенностью сказать, что мечты парня сбывались по всем пунктам.

Платон медленно встал с земли, показывая всем свою трансформацию, наводя ужас. Никто ничего не говорил, давая ему пищу для собственных мыслей:

«Что же произошло со мной?»

В голове всплыли эти холодные глаза Киры. Ничего больше не ранит так сильно, как предательство от любимого человека.

«Я же относился к тебе со всей душой…»

Сама мысль, что Платон отдавал ей всё, дарил любовь и внимание, чтобы в итоге получить нож в спину, крайне обидна. Как в прямом, так и в переносном смысле.

«Тварь… Нужно ли было действительно пытаться меня убить?»

Если бы можно было видеть мысли Платона, то можно заметить, что они приобрели чёрный цвет. Этот человек уже не мог вернуться назад и даже думать о доброте.