И вот день выписки настал, как не оттягивали «нехорошие» работники медицинского персонала, ибо им очень нравилось общение с популярной артисткой. Да чего уж там говорить! Пусть сейчас фотоаппарат и относительная роскошь, но абсолютно все от санитарки до главного врача снялись вместе с моей женой-красавицей. Еще ранним утром, значительно до выписки из медицинского учреждения вокруг простого ленинградского роддома стали собираться стаи автомобилей и автобусов.

Была расстелена красная дорожка один из автобусов привез целый оркестр. Только лишь Анечка шагнула на красную дорожку, как заиграла «Ода радости» из 9-й симфонии Людвига Бетховена. Была получена команда и из-за высотных домов стал выплывать величественный малый дирижабль киностудии на баллонах которого была растяжка с приветственной надписью. Надо сказать довольно банальной надписью, но именно банальное и простое порой самое лучшее:

— Я люблю тебя Анечка

Гласила растяжка. Пока моя любимая жена стояла растерянной от такой встречи я сделал первый шаг на красную ковровую дорожку, где по бокам стояли в очень праздничных шубках самые красивые артистки нашей киностудии, голову которых несмотря на январь месяц венчали «кокошники», ничего страшного не замерзнут им недолго стоять, очень скоро окажутся в автобусе киностудии.

Мой первый шаг и начали лететь лепестки роз над моей головой, разумеется их бросили наши артистки стоящие слева и справа от ковровой дорожки. Причем чем больше я делал шагов, тем больше девушек нашей киностудии начинало бросать лепестки роз, а другие напротив прекращали действие, ибо я уже прошел мимо. Традиционно был вручен шикарный букет цветов моей красавице жене, а у медсестры я забрал маленький «кулечек счастья», моего сына закутанного в пеленки. и мы торжественно пошли назад к автомобилю, но здесь церемония встречи чуть изменилась. Когда мы шли с Анечкой и я с ребенком продолжали лететь лепестки роз, но сразу за нашей спиной полетели вверх монеты СССР, они сыпались более, чем щедрой рукой причем первые шаги от роддома были самые «дешевые», ибо вверх летели 5–10 копеечные монеты, следующие шаги и другие девушки забрасывали уже 10–15 копеечными монетами дорожку по которой мы прошли, следующие шаги и вверх летели 15 копеечные и «полтинники», а после посадки в автомобиль, когда мы отъехали полетели горсти рублей.

С одной стороны мне хотелось все сделать крайне торжественно, но с другой, никто не собирался убирать бардака после нас. Потому по договоренности с дворником роддома, деньги были его законной «добычей». Нам-то праздник, а ему дополнительная работа. Убирать ковровую дорожку, убирать многочисленные лепестки роз, убирать монетки. Хотя касаемо последнего он как раз был совсем не против. Тем более было высыпано на снег 5 000 советских рублей, пусть и монетами…

— Что это было Степан? Задала мне вопрос моя Анечка, когда мы сели в машину и тронулись с места.

— Как что? Встреча моей красавицы-жены, сына. Тебе не понравилось? Удивился я…

— Мне было очень стыдно, так все пошло безвкусно. Зачем ты так сделал?

— Но мы же с тобой уже не бедные люди, как при рождении Валечки, хотел наполнить нашу встречу романтизмом, когда все видят, как я тебя люблю и ценю, люблю и ценю нашего сына…

— Абрамов у тебя совсем мозги на бекрень сдвинулись с твоими деньгами? Когда это мы были «нищими»?

— Ну… При рождении Валечки…

— Андрей ты его слышишь? Обратилась она к моему водителю.

— Да я ему говорил, что Анне Васильевне не понравится, а он все хотел дорого богато, вот и вышло так Анна Васильевна вы его простите пожалуйста… Высказался мой водитель.

— А эти многочисленные телекамеры, фотоаппараты, Абрамов ты меня встречал с сыном или красовался, сколько у тебя стало денег и влияния?

— Аня любимая я тебя не понимаю… Все же хорошо было, что не так?

— Да все не так! Это наш день Степа пойми, наш и нашей семьи, а где моя мама, где твоя мама, где наши друзья, что это вообще был за цирк на колесах?!

— В ресторане, думал заедем домой отдадим сына на попечение нянечки и кормилицы, а потом полетим, ресторан полон гостей на дирижабле…

— Ты кто Абрамов? Советский писатель или «красный буржуй»? Может боярин? Шубы, кокошники, оркестр, Степа, что с тобой?

— Что еще кстати за кормилица такая? Я что по твоему не женщина и своего сына брошу?

— Аня ну если хочешь все отменим, но я думал тебе понравиться…

— Отменяй! Мне никогда так стыдно не было!

— Наших родителей тоже отменять и друзей? Я даже растерялся не правильно строя предложения.

— Степа, ты что совсем дурак? Как ты родителей отменишь?

— Ну в том плане ресторан, праздник…

— Родители и друзья — это святое и праздник надо было организовать, посидели бы в тесном кругу по семейному…

— Прости Аня я совсем одичал без тебя…

— Ничего я возьмусь за твое «воспитание»…

— Как есть училка! Засмеялся Андрей, как она вас взяла в оборот Степан Кузьмич.

— И давно ты у нас стал Степан Кузьмич для друзей? Услышав такое обращение ко мне моего водителя и друга Андрея в машине спросила жена…

— Вот тут не правда! Я сам ему говорю мы друзья и надо на ты — это его инициатива. Высказался я…

— Ну хоть не совсем мозги пропил за новогодние праздники.

* * *

Да никогда еще Штирлиц не был так близко к провалу. Понятное дело, что мы с женой всяко помиримся. Тем более несмотря на конфликт — это все же не истерика в стиле «развод и девичья фамилия», а семейная жизнь она не бывает без косяков. Причем я в первую очередь себе на политическую карьеру не слабо так нагадил. Забылся в какой я стране живу и какое поколение меня окружает. Безусловно мои успехи и сделанное для общества, да и то, что сейчас делаю перекроет мой косяк, забудут и простят. Вернее забыть уже не забудут никогда, посчитают за чудачества молодого отца, но простят точно. Только пора прекращать идиотские игры в «красного-олигарха», чести мне это не делает в обществе СССР. Хорошо у меня есть моя умница-жена и поддержит, всегда в любой ситуации. Сколько ей делает чести, когда она держала лицо, ничем не выдав своего недовольства, когда шла по этой проклятой красной дорожке и только когда мы остались вдвоем, друг семьи Андрей не в счет, только тогда она высказала свое неудовольствие.