Далее твоя жена, которая очень популярная артистка в СССР, любима миллионами, настоящая советская женщина! Ей вот такое вот все, очень не понравилось она не жена цыганского барона или не жена купчишки третьей гильдии в запое. Понятно у вас скандал и разлад в семье. Ты как человек не бедный на почве ссоры с женой-красавицей продолжаешь запой и чудишь…

Возможно будут даже выступления по твоему телеканалу мы над этим поработаем, есть у меня неплохо разбирающиеся в психологии сотрудники, напомню мы хоть и милиция, но не так давно принадлежали к «наркомату» (речь про НКВД), напишем вам красивую историю примирения. Весь СССР умилиться, а женщины просто будут рыдать от счастья. Пойми ты ведь тоже, как говорят на Западе — Звезда! Тебя обожают миллионы женщин Советского Союза и за вашей парой и историей отношений и ссоры будут следить…

Потому твой дирижабль, ну очень уж в тему. Ты психуешь и пьяный улетаешь в путешествие. Посетишь море, а главное Москву! Там ты и встретишься с Василием Иосифовичем Сталиным. Ну забухаете понятное дело на борту твоего «пепелаца», но главное порешаете основные вопросы по нашему контр-заговору против заговорщиков. Не привлекая внимания Хрущева…

— Ибо лучше всего спрятать положив на самом виду. Высказался я дослушав версию будущих событий генерала НКВД.

— Верно, откуда у тебя азы оперативной работы? Удивился Соловьев…

— Это не у меня, Конон Дойль наш писал в Шерлоке Холмсе…

— Писатели порой умные вещи пишут, хоть и не всегда. Согласился Иван Владимирович…

— И когда начнем?

— Да прямо сейчас! Возвращаемся в комнату, ты начинаешь заливать активно за воротник, знаю ты можешь не первый год встречаем в бане…

— Анечке не понравится…

— Еще бы ей понравилось, нажираешься до скотского состояния и берешь машину, посты ГАИ предупреждены, тебя не остановят…

— Убьюсь…

— Все мы солдаты на этой войне, все мы рискуем…

— Уезжаю на аэродром киностудии?

— Верно!

— Очень не хочется…

— А в атаку тебе хотелось вставать на пулеметы? Надо Степа! Надо!

* * *

Мда… Представление удалось выше всяких похвал, тут даже сам Станиславский кричал бы «верю» и аплодировал стоя! Я проснулся в каюте люкс на борту моего дирижабля Ленинград — голова просто хотела взорваться! Из маленького подвесного холодильника, который размерами и весом больше напоминал шкафчик (все для экономии веса) достал пакет льда и приложил к башке.

Чуть полегчало, но не намного… Как говорил Михаил Афанасьевич Булгаков, устами одного из своих отнюдь не положительных героев, подобное лечат подобным. Из холодильника же достал бутылочку беленькой. Налил в рюмку, зачем-то понюхал. Идиот! Еле сдержал позывы к рвоте. Меня почти выворачивало от запаха алкоголя, прямо дичайшее отравление, давно я до такого состояния не надирался.

Пересилил себя и влил рюмку в рот. Подождал когда полегчает… Снял трубку внутреннего телефона.

— Капитан, где мы? Связавшись с рубкой управления задал вопрос.

— Москва Степан Кузьмич…

— Понятно… Я положил трубку и откинулся на кровать мне было плохо.

В голове мелькали обрывки прошлого вечера, причем яркими кусками. Вот я вливаю в себя очередную порцию водки. Моя любящая и терпеливая Анечка, которая мне практически никогда не возражает говорит…

— Степан, любимый может хватит?

— Заткнись баба! Кто хозяин в семье? Распустились тут без меня!

Вновь обрыв воспоминаний. Вот мы стоим на лестничной площадке, я курю сигару и громко матерюсь. Меня пытаются успокоить Тарас с Николаем.

— Да я для нее все! Хочешь шубы, хочешь золотые украшения ты на мою квартиру посмотри у нас даже прислуга есть!

— Степа тебе надо поспать. Возражает Николай…

— Нет ты мне скажи, откуда я ее вынул? С нищей помойки! Да я ее из коммуналки достал!

— Степан ты не прав. Влезает в разговор даже Тарас.

— Все же этими руками заработал! Да я ее знаменитой сделал, дам коленом под зад и на мороз!

— Друг тебе надо поспать. Снова успокаивает Николай Пац.

— А сука!

И я лезу в драку, меня скручивают и куда-то волокут, наверное в спальню… Снова обрыв воспоминаний…

Вот я стою в коридоре и громко матерюсь в руках парабеллум и ключи от автомобиля.

— Не нужен вам Степка? Я уйду, найду дом, где меня примут и обогреют!

— Я им то я им се, да артель создай, да кооператив, да сделай богатыми да знаменитыми, а меня коленом под зад!

— Вы так да? Вы меня предали?

— А я вас друзьями считал!

— Я тебя ваще любил женщина!

Пока я это все высказываю немая сцена, Анечка рыдает и ничего не говорит, друзьям похоже в шоке и уже не знают, что сказать.