Эта ситуация сейчас слишком сильно затуманивала разум. В моей голове проскакивали не очень приличные картинки и нужно было как-то немного прийти в себя.

— Как мило с твоей стороны.

— Так ты…позволишь?

Он и правда спрашивал разрешения на то, чтобы поцеловать меня? В потемневших голубых глазах блестело искреннее желание. Как такому можно отказать?

— Попробовать можно, только осторожно, — еле сдерживаю себя, чтобы не засмеяться и наблюдаю за тем, как Добрынин выпрямил спину, не отпуская моей руки. Он легонько притянул меня к себе, второй ладонью придерживая за талию и медленно наклонялся все ниже и ниже, пока не достигнул приоткрытых губ. Лео мягко прильнул, пытаясь не спугнуть, и унес меня в головокружительный поцелуй. С ним все по-другому, не как с Черновым. Сердцебиение участилось, дыхание сбилось, а пальцы вцепились в широкие плечи мужчины. По всему телу прошлась волна наслаждения, вызывая мелкие мурашки.

Это было нежно и сладко, без спешки и лишних действий. Его губы отдавали чем-то ягодным и терпким, довольно приятным для меня. Хотелось распробовать еще немного, углубиться и еще больше вкусить эту сладость, но понимала, что для первого раза вполне достаточно, чтобы не смущать друг друга.

Я отпрянула первая, не в силах поднять глаза. Лео тяжело дышал, продолжая держать меня за талию — и правильно делал, потому что ноги внезапно стали ватными и почти совсем меня не держали на ровном месте. Даже голова слегка закружилась после такого.

— Давно я не испытывал подобного.

— Я тоже, — улыбнулась я, расслабляя пальцы. Надеюсь, не слишком сильно сжала его плечи.

— Все же пойдешь домой? — Добрынин провел ладонью по щеке, не желая так быстро отпускать от себя. Я сама не против дать еще друг другу понежиться в объятиях, но все же стоит немного прийти в себя, освежиться. Во мне вновь проснулось то самое замечательное чувство — вдохновение. Но сесть за мольберт уж точно не хватит сил. Нужно отдохнуть, как следует.

— Пойду. Но мы ведь соседи, чего тебе волноваться?

— Я могу зайти в любой момент, — Лео склонился ниже и поцеловал в лоб, поправляя растрепавшиеся волосы.

— Верно. Не скучай, — подмигиваю и наконец покидаю квартиру, влетая в свою вся окрыленная. Тихо взвизгиваю от радости и падаю на диван, распластавшись на нем звездой. Мопс увидел мое хорошее настроение и решил составить компанию, запрыгивая рядом.

— Ну иди сюда, пожалею, — ойкнула, когда Моцарт оказался у меня на животе, впиваясь своими когтями в кожу. — Теперь жалеть надо меня.

Он улегся сверху, виляя маленьким хвостом, и смотрел своими красивыми глазками на меня, вызывая у меня любовь и радость. Я так сильно прониклась к нему, что теперь не готова отпускать просто так — мы теперь родные друг другу.

— Знаешь, если у меня все получится с твоим хозяином, то может нам и не придется с тобой прощаться, верно? — поглаживаю по голове, спускаясь на спину мопса. Моцарт ловил кайф от такого и даже прикрыл глаза, давая понять, что ему очень нравится. — Какая же ты неженка.

* * *

Все же с утра я уже сидела за мольбертом, закинув в себя только пару бутербродов, чтобы не совсем помереть с голоду, и запила все это сладким кофе. Думаю, этого до обеда вполне будет достаточно, потому что я снова вся была в искусстве — вчерашние чувства меня не отпускали, толкали на то, чтобы вновь взяться за последующую картину и еще больше мечтать о портрете Леонида. Я просто обязана попросить его стать натурщиком и наконец совершить задуманное. В моей голове это выглядит просто шедеврально: сочетание теней, светлых оттенков, поймать то самое заветное выражение лица, когда Лео много думает, подчеркнуть все его изгибы, довести до совершенства и…

Мои мысли прервал телефонный звонок.

Я нервно топнула ногой, чуть не уронив палитру, и положила все на маленький столик поблизости, отвлекаясь на телефон. Это был Адриан. Вдруг понимаю, что Чернов говорил вчера о том, что мой поход в театр вместе с ним даст ему многое понять. И сейчас я просто схватилась за голову, осознавая, что мой ответ и так уже ясен. Но только не мужчине, который ничего не знает о том, что сейчас происходит между мной и Добрыниным.

Все же решаю пока что отложить телефон, поставив беззвучный режим. Перезвоню ему чуть позже — у меня вдохновение уже через край плещется. Если начну отвечать на вопросы Адриана, саму же себя собью с толка и могу нарушить все то, что во мне сейчас скопилось. А я не хочу упускать момент дорисовать вторую картину для выставки. Тем более, что в скором времени, нам нужно будет потихоньку готовиться и там уж точно будет не до создания шедевров.

Сегодня я все обязательно скажу Чернову. Он вправе знать о том, что между нами исключительно дружба. И надеюсь, что Адриан меня поймет и примет все это, как есть. Все же наше общение с ним для меня что-то значит — не на каждом углу найдешь такого замечательного человека, понимающего тебя с полуслова.

Вернувшись к мольберту, удобно усаживаюсь на табурет и продолжаю писать картину, иногда замирая на несколько секунд, чтобы отдохнуть. В это время успею вспомнить все то, что произошло вчера. Это вызывает во мне столько эмоций, что даже словами не передать, насколько счастье доходило до самой верхней точки. Такого происходит со мной очень редко.