Мне потом еще целых пятнадцать минут пришлось извинятся, объясняться, уговаривать и строить умильные рожицы, прежде чем старик меня простил, но в конце мы все таки хорошенько так позанималась письмом. Я успела выучить целых семь букв. Прежде чем пришли Матушка с Петрой и утащили меня к служительницам Луноликой.

Первой, как только мы втроем оказались в небольшой комнатке вместе с тремя немолодыми служительницами, заговорила Матушка. Ее словно прорвало. Она говорила и говорила. О том как ей трудно с шестью детьми. За всеми успеть, все узнать, приглядеть, не дать впутаться в неприятности. А детки хоть и умненькие, да сообразительные, но их все время куда не туда тянет. То один не с той девицей связался (это она скорее всего про Вальда), то другой чуть со школы не вылетел (про Слава), третья же никак жениха себе по сердцу не найдет, а пора ведь уже. Слава богине четвертая пока никаких проблем не доставляет, если не считать чрезмерные траты, но тут ей отец все скажет и если та продолжит — накажет. А вот с пятой совсем беда. После несчастного случая память совсем плоха стала, многого не помнит от слова совсем. Уж и целитель был, но помочь не смог. Сказал время и общение со сверстниками все исправит. И вот она по глупости разрешила сходить девочке в школу с братом, пообщаться там со сверстниками и достойными молодыми людьми. И отец сказал что так лучше будет — все под присмотром. Но вышло не лучше, а совсем даже наоборот. Где это видано чтобы непомнящую девицу в помощники писаря отправлять, а? А тут еще и ее отец чудить начал. Ни с того ни с сего младшенького, дитятко совсем, только семь годков стукнуло, магии учить придумал. Да не одного, а вместе с пятой. И разрыдалась. Двое из служительниц подхватили ее под локотки и куда то увели, нашептывая при этом что-то успокоительное. В комнате остались мы с Петрой и одна служительница.

На мой взгляд одежда ее почти ничем не отличалась от монашеской. Сверху серая, под ней белая, на голове платок. Петра нерешительно посмотрела на меня, и начала:

— Сестра, все немного не так. — Не так? А как тогда по твоему? — спокойно отозвалась она.

Петра покосилась на меня:

— Сестра, я бы хотела поговорить наедине. Моя младшая сестра — мала еще об этом думать.

— Хорошо идем в отдельную келью, а девочка пусть здесь посидит. — И они тоже удалились.

Посидит. Мне нравилось выражение: тут посидит. Вопрос где именно? В небольшой кельи у окна стоял узенький, маленький, но высокий столик и на этом ее меблировка заканчивалась. Сидеть на каменном полу у меня желания не имелось. Помявшись с ноги на ногу я решила найти где-нибудь поблизости удобное местечко для ожидания и вышла из такого не гостеприимного помещения.

Длинный и широкий коридор с множеством открытых дверей. Все кельи как сестры близнецы походили одна на другую. В коридоре с высоким сводчатым потолком и несколькими картинами, где изображались исключительно служительницы за работой, кроме гулко ходящего эха не было ничего. Я решила выйти обратно на улицу перед храмом. Там хотя бы привратница стояла. Наверное, можно было с ней пообщаться.

Ну, что сказать, пообщалась. Узнала что Матушку увели к храмовой целительнице. У Петры важный разговор тет-а-тет. А посидеть негде от слова совсем. Не принято в храме Пресветлой сидеть. Совсем. Днем все служительницы в делах и заботах — некогда рассиживаться, а ночью спят, как все в кроватях. Так то вот. При каждом храме свое натуральное хозяйство, да страждущие наставления и слова доброго в храм часто заглядывают. Еще приходят те, кому весточку домой передать надо. Храмы Пресветлой везде есть. И сестры часто ходят друг к другу по делам и просто увидеться. Так от одной сестре к другой и весть до родни передадут.

И напоследок меня осенили. За чем привели, так сказать, то и получила. Небольшой пучок тонких гибких прутиков, крепко перевязанных белыми нитями, обмакнули в простую деревянную чашу, потом обильно на меня побрызгали. Вода, как ей и положено, была холодной и мокрой, но пахла хорошо. Чем-то цветочным. Запаха я не узнала, так и большим специалистам по ароматам не была. От Матушки и Петры пахло также, из чего я сделала вывод, что и они не осенёнными не остались.

По дороге домой к нам прицепился какой-то неуемный шмель. Пришлось отмахиваться от него сорванной в чьем-то палисаднике полынью. Причем делать это пришлось именно мне, поскольку Матушка с сестрой с перепугу отчего-то закрыли лицо руками и только громко пищали. Видимо, здесь так принято спасаться от приставучих насекомых. Вот еще бы это и помогало.

Кажется, я начала привыкать к совместным семейным трапезам. На этот раз за столом собралась только наша семья. Даже деда не было. Я думала, что Кларисса Нерг будет с нами сегодня обедать, так же как и вчера, но не случилось. Вальд с отцом беспокоились о поставке, которая слегка задерживается. Слав сказал, что они с парнями сегодня с утра на представлении познакомились с очень миленькими девушками. И собираются встретиться с ними же на вечернем представлении, и не могли бы ему отец с Вальдом дать еще карманных денег, дабы он мог свою девушку пригласить на сидячее место. Марика прощебетала, что они с подругами тоже встретили боевых магов и те их пригласили на сидячие места.

— О, — радостно завопил Маркуша, — Слав, ты, наконец-то, снизошел до подруг Марики и теперь вы вместе гуляете?

Все вопросительно посмотрели на них.

— Вот еще! — возмутилась девчонка.

— Да сдались нам эти воображалы! Мы с парнями будем встречаться с нормальными тихими и спокойными девушками. А не с этими скандалистками.

— Чего! — возмутилась Марика. — Да мы самые красивые и воспитанные девушки! Все из нас уже ходят к лере Капыловой! А кого вы там откопали это еще проверить надо!

— Да уж поспокойнее и покрасивее, чем ты с подругами будут!

— Тихо! — громовым голосом гаркнул отец. — Все уже поняли, что вы вращаетесь в разных компаниях. А теперь дайте спокойно пообедать и без ваших криков голова кругом идет. Петра может расскажешь как вы сходили в храм?

И лер Борзов тайком покосился на жену. Та сидела абсолютно спокойная и умиротворенная.

— Хорошо сходили, — заверила его старшая дочь. — Матушку выслушали и сводили к храмовой целительнице. Еще настойки с собой дали. Сказали еще завтра и после завтра давать по две капли на стакан воды, а потом в течении месяца по одной. С утра, сразу после завтрака.

— Понятно, — пробасил отец, — проследи за этим.

— Хорошо, батюшка.

— А что с Ноной?

— Нону служительницы последней забрали, а меня сразу после Матушки, поэтому я не видела. А когда я поговорила со служительницей, то Нона уже стояла у выхода и ждала нас с Матушкой.

Теперь все посмотрели на меня. И тут до меня дошло, что я то не с кем кроме привратницы не говорила. А второй раз снова идти в храм где даже присесть негде, мне как-то не хотелось.

— Я узнала, что оказывается служительницам Луноликой не пристало сидеть. И поэтому у них нет ни одного стула или лавки, даже для посетителей. — отчиталась я. — А еще что в храме принято вывешивать только те картины, где есть изображение служительниц за работой.