Лео он не понравился. Портер служил в армии и там водил машину. В те дни, когда его услуги не требовались сэру Стивену, он поручал ему следить за сыном. С этих пор Лео не чувствовал прежней свободы — Портер ходил за ним по пятам. Они катались к морю, гуляли вдоль дамбы, забирались в заводь. Портер никогда не играл и не разговаривал со своим подопечным — молча курил, явно недовольный обязанностями няньки. Казалось, лето окончательно испорчено.

Однажды на берегу у дамбы их поджидала молодая женщина. Портер, улыбнувшись, попросил подопечного отлучиться на часок, и Лео с удовольствием послушался. С тех пор это стало правилом — они шли на берег, и Портер там с кем-нибудь встречался. Иногда с той же самой женщиной, иногда с другой. Лео ни разу не пришло в голову сообщить об этом отцу. Его все устраивало — он оставался один и мог идти, куда хотел.

Так он познакомился с Роуэн.

Она появилась, когда он в одиночестве сидел на песчаной дюне — скромная девочка с веснушками и льняными волосами. У Лео было мало опыта общения с девчонками, но ее общество он нашел интереснее общения с одноклассниками в интернате. Роуэн жила в Бэкуотерсе, ее мать работала в Кракхейвене, а отец большую часть времени проводил дома. Он писал книги о природе для школ и раньше во время каникул гулял с дочерью в солончаках.

Но отец заболел и больше не гуляет. Роуэн не знала, что с ним, он стал на несколько дней запираться в своем кабинете. Но даже когда выходил, ни с кем не разговаривал. Мать Роуэн говорила, что его надо оставить в покое. И девочка развлекалась сама, как умела.

По часу каждый день, как и Лео.

С тех пор они встречались постоянно. Не обязательно оставались на дюнах, гуляли по солнцу. Уходили в любимые заводи Роуэн. Она там знала каждый бочажок, каждую протоку, где безопасно бродить даже в прилив и куда лучше не соваться. Они рассказывали друг другу о том, о чем с остальными молчали. Роуэн слышала, как мать иногда плачет, а иногда кричит на отца, который все больше от них отдаляется. Лео признался, как ненавидит интернат и своих одноклассников. Даже не скрыл, как боится отца.

Как-то рассказал о переодевании в материнские платья.

При этом его лицо горело от стыда, но Роуэн не увидела в его поступке ничего дурного. Сказала, сама занимается тем же, и Лео почувствовал прилив незнакомого раньше счастья. Впервые в своей юной жизни он нашел человека, с кем мог свободно говорить и делиться секретами.

Впоследствии он не мог вспомнить, кому пришла в голову эта мысль. Только помнил, как она их взволновала. Они строили планы на следующий день, а затем пришло время расстаться. Уходя, Лео был так увлечен, что не заметил Портера, пока тот не заговорил.

Шофер стоял между двумя дюнами, и от его сигареты вился голубой дымок. Лео быстро оглянулся на удаляющуюся с пляжа маленькую фигурку девочки. Портер ухмыльнулся и погрозил ему пальцем: «Что скажет твой отец?»

У Лео оборвалось сердце. Первой мыслью было: что, если Портер подслушал, что они задумали с Роуэн. Но шофер был слишком далеко. И как только Лео это понял, его охватило другое чувство: он ненавидел это ухмыляющееся лицо. Его трясло от того, что работник отца может грозить разрушить его новую драгоценную дружбу. И мальчик выпалил: «Он скажет, что платит тебе не за то, чтобы ты курил или встречался с девушками».

Изъеденные оспинами щеки Портера потемнели, но он промолчал.

На следующий день Лео дождался, когда дом скроется из вида, и попросил выпустить его из машины. Портер заартачился, но мальчик понимал, что разоблачения не хочет ни одна из сторон. И когда он сказал, что видел, как шофер выносил коробки из летнего домика на их территории, тот съехал на обочину. Он больше не улыбался и выругался сквозь зубы, когда Лео выбрался из машины и сказал, что он может ехать.

Но послушался.

Когда звук мотора стих вдали, Лео поспешил к летнему домику, который прятался в гуще деревьев и кустов — маленькое одноэтажное строение из прибитых внахлест к деревянному каркасу досок. Подразумевалось, что он похож на швейцарское шале и в прошлом служил для развлечений. Но это было до того, как родился Лео. Теперь, состарившийся и обветшалый, он превратился в кладовую.

Маленькое крытое крыльцо с дверью находилось в середине между двух затянутых паутиной окон. Лео оглянулся убедиться, что его никто не видит. Он много раз тайно пробирался сюда, но все равно следовало проявлять осторожность.

Родители придут в ярость, если узнают.

Он пошарил рукой в оконном ящике для цветов, где в похожей на пыль земле засохли сорняки. Ключ был на месте. Лео вставил его в замок и отпер дверь. Скрипнули несмазанные петли, когда он толкнул створку. В шале было жарко и душно. Когда он вошел, в нос ударил сверлящий запах прожаренной солнцем сосны. Внутри стояло множество картонных коробок и деревянных ящиков. Были также старые чемоданы и баулы, но не так много — кое-что Портер успел унести. Невидимый из-за деревьев Лео наблюдал, как шофер входил в домик и появлялся, вынося коробки и какие-то мелкие предметы меблировки. Грузил в багажник и уезжал. Хотя Лео не думал, что отец был в курсе, ему даже не приходило в голову сообщить об этом. Он хотел сберечь только один нужный ему чемодан.

Появившаяся Роуэн чувствовала себя неуверенно рядом с большим домом. Но Лео не сомневался в успехе. Он ждал этого момента весь день. И его настроение передалось девочке, когда они начали исследовать содержимое чемодана. Одежда, скорее всего, принадлежала его матери, но не сейчас, а давно. Яркие короткие платья и юбки были бы ей сейчас малы.

Нафталиновые шарики не мешали ни Роуэн, ни Лео, когда они начали примерять вещи. Сначала бижутерию и обувь — босоножки на ремешках на платформе и яркие безвкусные ожерелья. Затем юбки и блузки. Хотя и небольшого размера, они им были непомерно велики, но это не имело значения. Внутри шале, куда солнце пробивалось сквозь старые муслиновые занавески, они, казалось, попали в иной, свой собственный мир. У Лео от ощущения, что он оказался дома, кружилась голова. Впоследствии, став старше, он будет тщетно пытаться возродить это чувство при помощи спиртного. Лео нарядился в яркое голубое платье, на Роуэн был ансамбль из оранжевой юбки и блузки. Хихикая, она надела ему на запястье браслеты. Один, из черепахового панциря, почти светился, потому что сквозь него проникало солнце. Лео запомнил, как браслеты, соскальзывая по руке, брякали, словно костяшки.