Уорд помолчала, и у меня возникло ощущение, даже убеждение, что незадавшийся с утра день сползает на совершенно неизведанную территорию.

— У нас есть сведения, что один из найденных на вашей входной двери отпечатков пальцев принадлежит Грейс Страчан.

Имя отразилось на линии глухим резонансом, возникло ощущение нереальности. Голос инспектора доносился, словно издалека.

— Извините, что не связались с вами раньше. Но в связи с сокращением финансирования квартирные кражи отодвинули в самый конец очереди. Никто ничего подобного не подозревал. Я позвонила вам, как только вскрылись обстоятельства. Вы меня слышите, доктор Хантер?

— Да. — Я словно со стороны удивился, насколько спокойно звучал мой голос. — Вы уверены?

— Отпечаток только частичный, но, безусловно, ее. Неудачно, что он оставлен на полоске оконной замазки, и, благодаря содержащемуся в ней маслу, нельзя определить, когда он там появился. Возможно, она его оставила, когда напала на вас. Точно не скажешь. Но, учитывая, что случилось в прошлый раз, мы не можем рисковать. Поэтому я хотела встретиться у вас дома. Надо подумать… какие принять меры предосторожности.

Зашумело в ушах. Я почувствовал, как рука невольно потянулась к животу. Учитывая, что случилось в прошлый раз… Уорд говорила о том, как я чуть не истек кровью после того, как на моем пороге Грейс Страчан ударила меня ножом. Но это было много лет назад. С тех пор о Грейс никто не слышал. Неужели возможно, что она могла вернуться? Страчан была помешана на убийстве. Ее не поймали только потому, что ей помогли. Со временем я разрешил себе поверить, что она умерла. А если нет?

Я что-то пробормотал в знак согласия и положил трубку. Не помнил, как добрался до дома. Обуреваемый чувствами, которые, как я надеялся, остались в прошлом, спустился в метро. Весь комок нервов, стоял на платформе и, когда из тоннеля с грохотом выкатился поезд, посмотрел на часы. Самолет Рэйчел уже в воздухе. Я испытал облегчение. Если Грейс Страчан вернулась, все, кто рядом со мной, в опасности.

Хотя бы Рэйчел ничего не грозит.

Идя со станции, я поймал себя на том, что оглядываю улицу, как не делал многие годы. У двери квартиры остановился. После того, как плотник поменял замок и починил повреждения, дерево покрасили. Если там и были отпечатки пальцев, они остались под слоем краски, и нет возможности установить, давно или недавно Грейс Страчан приложила сюда свой палец. Я убеждал себя, что ее отпечаток мог остаться с прежних времен и все это ложная тревога. Но сам не верил.

Не мог себе позволить.

Наверху никого не оказалось, но я понимал, что в какой-то момент мне придется новой соседке все рассказать, и от перспективы такого разговора не испытывал ни малейшего удовольствия. Комнаты и мебель в квартире казались знакомыми и одновременно чужими, будто я видел их в первый раз. Я пошел на кухню и наполнил чайник. Не потому, что хотел пить, а чтобы чем-нибудь заняться.

Пока дожидался Уорд, так и не выпитый кофе остыл. И хотя ждал гостью, вздрогнул от веселого перезвона дверного колокольчика. Поспешил открыть, но в прихожей остановился, упершись рукой в дверь. Глазка не было. Я отказался его ставить, чтобы не потворствовать паранойе после ранения. Но это означало, что теперь не мог узнать, кто находится снаружи. Когда, стоя на черно-белых плитках, открывал дверь, меня охватило ощущение дежа-вю.

— Можно войти? — спросила Рэйчел.

Большинство людей полагают, будто им известен запах смерти. Якобы разложение обладает хорошо различимым, легко узнаваемым, дурным запахом могилы.

Они заблуждаются.

Смерть — процесс сложный. Чтобы некогда живой организм превратился в кучку иссохшихся костей и минералов, он должен пройти длинный ряд замысловатых биохимических преобразований. И хотя выделяющиеся при этом газы представляются неприятными, они лишь толика «меню», сопровождающего распад плоти.

Разлагающиеся ткани вырабатывают сотни хрупких органических соединений, и каждое имеет собственные неповторимые свойства. Многие из них — особенно те, что сопровождают распад плоти на средних его стадиях, гниения и вздутия, — обладают несомненно неприятным запахом, можно сказать, вонью. Диметилтрисульфид, например, пахнет гнилой капустой. Масляная кислота и триметиламин — смесью блевотины и тухлой рыбы. Еще одно вещество — индол — запахом напоминает фекалии.

Впрочем, в небольших количествах индол обладает изысканным цветочным ароматом, какому позавидовали бы производители парфюмерии. Гексанал, выделяющийся как на ранних, так и на поздних стадиях разложения, напоминает запахом свежескошенную траву, тогда как аромат бутанола сравним скорее с запахом опавшей листвы.