Между деревьев что-то мелькнуло, и я повернулся в сторону виноградника. На луну набежала туча, и на мгновение все окутал мрак. Но вот она снова выглянула, и я безошибочно узнал спешащего по дорожке Арно. В руке у него что-то поблескивало. Когда я узнал предмет, все надежды на то, что с ним можно договориться, рухнули.

Он нес ружье.

Облако снова закрыло луну, и передо мной словно опустился занавес. Но Арно оказался ближе, чем я ожидал. Обратно к озеру бежать поздно. Даже если я не попаду в капкан, Арно ко мне слишком близко. А на дорожке я стану прекрасной мишенью. В отчаянии озираясь, я искал, где бы спрятаться. Неподалеку находилось то место, где мы спилили серебристую березу, и вокруг торчали пни и молодые саженцы. Ничего достаточно массивного, чтобы послужило укрытием. Но тут сквозь листву просочилось дрожащее лунное марево, и я увидел статуи.

Бросился к ним, пока продолжался короткий период света, надеясь, что уж тут-то Арно не расставил свои капканы, и скрючился на влажной земле за каменной рясой монаха. Я задыхался, разболелась нога — видимо, поранил о сухую ветку или открылись старые раны. Но не ступня сейчас являлась моей главной проблемой. Без луны лес приобретал иную глубину темноты. Ничто не двигалось. Но вот на дорожке мелькнула тень.

Я отшатнулся и прижался к холодному камню. Над головой небо, как лоскутное одеяло из звезд и облаков, а внизу все скрыто во тьме. Я поднял голову и, посмотрев сквозь ветви, стал умолять луну, чтобы она подольше пряталась за тучей. Хотел еще взглянуть на тропинку, но побоялся, что Арно заметит меня. Лежал и прислушивался, как он приближается. Ветер шелестел листьями и ветвями, заглушая другие звуки. Я закрыл глаза, стараясь представить, где он находится. Уговаривал себя: вот я сейчас досчитаю до тридцати, и он пройдет. Но полминуты миновало, а я так и лежал, не двигаясь. А если я ошибся? Если Арно остановился? Сжав кулаки, пытался решиться. Не могу же я здесь прятаться до бесконечности. Самый верный шанс — выбраться на дорогу, пока Арно у озера.

В этот момент тихо хрустнула ветка.

Я замер и, боясь выдать себя, затаил дыхание. Лежал, прислушиваясь к шороху листьев, и уговаривал облака не уходить. Но ветер гнал их дальше, и по краю облака уже вспыхнула серебристая кромка. Из-за нее, к моему отчаянию, выплыла луна и залила мир опаловым светом. Снова хрустнула ветка, на сей раз в нескольких футах от меня.

— Шон! — тихо позвала Матильда.

Напряжение спало, лишив меня сил.

— Я здесь.

Матильда окинула взглядом статуи, повернулась на голос и поспешила ко мне. В это время луна-предательница скрыла свой лик, и лес снова окунулся в тень.

— Вам надо уходить, — прошептала Матильда. — Отец считает, что вы еще на озере. Надо этим воспользоваться, пока он не вернулся.

А я-то до сих пор надеялся, что она меня утешит — скажет, что ничего страшного не случилось и все это недоразумение. Я начал подниматься, но Матильда потянула меня назад.

— Подождите, пусть отойдет подальше. Наденьте.

Она дала мне в руки какой-то предмет, и я на ощупь определил, что это мой ботинок.

— Нашла на тропинке, — объяснила Матильда, — и поняла, что вы тут.

— Где Греттен? — спросил я, пытаясь натянуть ботинок на ногу. Ступня распухла, была скользкой от крови, и ботинок никак не налезал.

— С Мишелем.

— Что она сказала вашему отцу?

— Не важно. Держите. — Матильда вложила мне в руку ключи и тонкий рулон свернутых банкнот. — Тут немного, но это все, что у меня есть. И вот это вам тоже потребуется.

Я не сразу сообразил, что тонкий, плоский предмет — мой паспорт.

— Вы копались в моем рюкзаке?

— Не сегодня. Взяла, когда вы в первый раз уехали в город.

Не знаю, что меня больше поразило: что Матильда взяла мой паспорт или что я до сих пор не заметил его пропажи.

— Зачем?

— Не хотела, чтобы вы уехали, не сообщив мне об этом. Буду просить вас об одолжении, но сейчас нам надо спешить.

— Об одолжении? — Я никак не мог справиться с ботинком. В голове полный сумбур.

— Об этом позднее. А сейчас поторопитесь.

Матильда вытолкала меня из-за статуи, и мне пришлось тащить ботинок в руке, вышагивая голой подошвой по колючей земле.

— Осторожнее! — Она увела меня в сторону от пятна тени. Сначала я не понял, в чем дело, но затем разглядел спрятанный на земле предмет с острыми краями.

Вот так-то — а я решил, что Арно не станет расставлять капканы вблизи статуй. Но Матильда, судя по всему, знала, где ступать, когда поспешно выводила меня на дорожку. Я ковылял за ней быстро, как мог, но каждый раз, когда ставил ногу на землю, ступню пронзала боль. Скрывавшие луну облака клочьями рассеялись, и на землю пролился неровный болезненный свет. Я отважился посмотреть в сторону озера и, не заметив Арно, тихо спросил:

— О каком одолжении вы говорили?

Лунного света хватило, чтобы я заметил, как Матильда знакомым жестом заправила волосы за ухо. Ее лица я не видел, но чувствовал, что она взволнована.

— Я прошу вас взять с собой Греттен.

— Что?

— Ничего не говорите, слушайте! — Матильда схватила меня за руку и прошептала: — Мне надо отослать ее отсюда, а с вами она согласится уехать. Понимаю, что моя просьба непомерная, но не жду, что вы станете содержать ее. Вышлю еще денег, столько, сколько смогу.