— Ветеранский легион в часе отсюда. Легат привел четыре тысячи бойцов. Готовы выдвинуться к городу.

— Мало, — вздохнул Коста. — Ему не взять Александрию, пока на стенах ромеи. Город просто сожгут, если тут начнется настоящая война. Погибнут тысячи! Придется подождать…

— Вестник от префекта Ливии Нижней у него в лагере, — продолжил гонец. — Флот государя уже прошел Антипиргос и спешит сюда.

— Дня три, не больше, — прикинул Коста. — Это отличная новость. Тогда, Калинник, ждем, когда скутарии нашего патрикия пойдут резать бунтовщиков. Будь наготове.

— Слушаюсь, господин, — склонил голову Калинник. — Воины Тайного Приказа собраны и ждут ваших распоряжений.

— Пусть все идут к воротам Луны, — сказал Коста. — Ты знаешь харчевню почтенного Афанасия? Он предупрежден, и у него уже все готово…

Дворец продержался почти два дня, когда торжествующие наемники ворвались в его покои. А следом, как Коста и предполагал, скутарии выстроились по сотням и колоннами пошли на центральную площадь. Они зачистят там и бунтовщиков, и примкнувшую к ним местную шваль, которая выползла из всех щелей в надежде поживиться в пламени мятежа.

— Мавретанец сделал свое дело, мавретанец может уходить, — процитировал Коста фразу из модной лет десять назад пьесы. Они с женой большими любителями театра были. Он повернулся к Калиннику, который ждал приказа. — Пора начинать! Гонца к легату пошли! А мы с тобой соберем верных людей. Кто-то же должен открыть ворота!

Он быстрым шагом пошел на запад, туда, где в конце улицы Канопик расположились ворота Луны. Сегодня они выглядели непривычно: тонкий ручеек людей тек из города. Никто не вез в Александрию товары, ведь купцы напуганы бесчинствами наемников. И напротив, множество перепуганных людей спешило покинуть город, таща на себе немудреные пожитки. Они бросили свои дома, ведь в воздухе запахло большой кровью.

Харчевня почтенного Афанасия была полна народу, и люди все подходили и подходили. Они уже не вмещались внутри и теперь стояли на улице, потрясая кулаками. Купцы-караванщики, владельцы кораблей, матросы и лавочники. Им до смерти надоели ромеи, а потому, когда эпарх столицы бросил клич, сотни здоровых мужиков, умевших обращаться с оружием, откликнулись на этот зов. Они ненавидели восточных императоров и их разнузданную солдатню, и теперь горели яростью. У многих из них плакали дома опозоренные жены и дочери. Пришла пора поквитаться.

Эти люди не знали, что в реальной истории, когда в 646 году патрикий Мануил отбил Александрию у арабов, именно горожане, измученные грабежами и насилиями наемников, открыли ворота мусульманам. Власть иноверцев оказалась для них куда меньшим злом, чем власть христианского государя. Вот такая ирония судьбы.

— Добрые люди! — Коста вышел вперед и прочистил горло. — Я боярин Константин, слуга нашего государя Святослава. Я клянусь вам спасением души, что он будет здесь через день-другой, и тогда ваши несчастья закончатся. В великом городе вновь воцарится порядок и покой. К воротам Луны подходит Ветеранский легион. Наша задача: открыть ему ворота. Нас тут почти сотня, а стражников — два десятка. Пустим кровь этим ублюдкам!

— Да! — заорали горожане и затрясли разномастным оружием.

— Господин, — обратился к нему один из купцов. — Я служил десятником в четвертом Арабском. Позвольте мне повести людей. При всем уважении к вашему чину, вы не солдат.

— Делай! — кивнул Коста. — Удержите ворота до подхода легиона, и государь щедро наградит вас.

— Пойдемте, почтенные! — Бывший десятник забрался на стол и заорал. — У кого копья — налево. У кого луки и самострелы — направо. У кого только нож, отойди в сторонку. Кто вспомнит, что его сосед иудей или православный, и не захочет встать рядом, того я прирежу своей рукой. Вперед!

— Уф-ф! Пронесло! — вытер Коста вспотевший лоб. Он знал, что здесь есть отставники из легиона, и очень надеялся, что все именно так и выйдет. Командовать людьми в бою он не умел, у него были совсем другие таланты.

Толпа решительно настроенных горожан пошла к воротам, распугивая тех, кто хотел покинуть Александрию. Скутарии, видя непонятную суету, тут же опустили брусья, заперев выход из города, и приготовились к обороне. Строй щитов, ощетинившихся копьями, для простых горожан — преграда непреодолимая. Не выдержат обыватели удара обученных солдат, разбегутся сразу же. Но тут все получилось не так. Нападавшие катили телеги, который отобрали у тех, кто пытался покинуть город, и развернули их поперек улицы.

— Лучники! На позицию! — рявкнул десятник. — По моей команде! Бей!

Их двух десятков стрелков слушали команды едва половина. Остальные пускали стрелы бестолково, и ровно тогда, когда у них это получалось. Это же не псилы из пехотной тагмы, простые ведь купцы.

— Вот бараны! Вас бы в лагерь на неделю, я бы из вас людей сделал, — огорченно буркнул в бороду десятник и проорал. — Кто с копьями, приготовиться! Ромеи так долго не простоят, пойдут в атаку.

Воины императора выстроили из щитов некое подобие черепахи, а потому стрелы особенного урона им не принесли. Но ведь их всего два десятка, и долго так не просидишь. Стрелы полетели и сбоку, с крыш домов, и вот уже застонали первые раненые. Они больше не бойцы.