— Как и большинство мужчин, — сказала мисс Корнелия, вышивая с неимоверной быстротой. Даже на Рождество мисс Корнелия не собиралась сидеть сложа руки, ведь дети рождаются и в праздники, и в будни, не считаясь ни с чем. Как раз на Рождество в некоторых бедных семьях Долины Сент-Мэри ожидалось появление новорожденных. Мисс Корнелия послала в такие дома праздничные лакомства для их маленьких обитателей. Это позволило ей с чистой совестью есть свой собственный рождественский обед.

— Вы ведь знаете, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, Корнелия, — пояснил капитан Джим.

— Охотно поверила бы, если бы только у него было и сердце, — возразила мисс Корнелия. — Я предполагаю, именно поэтому многие женщины убивают себя через готовку, как это сделала бедная Амелия Бакстер. Она умерла на следующее утро после прошлогоднего Рождества. Она сказала, что это было первое после ее замужества Рождество, когда ей не пришлось готовить большой рождественский обед на двадцать персон. Для нее это должно было быть приятной переменой. Сегодня исполняется год после ее смерти, так что скоро вы услышите речь Хораса Бакстера.

— Я слышал, он уже говорил сегодня, — сказал капитан Джим, подмигивая Гилберту. — Разве он не был у вас в одно из недавних воскресений в траурном черном костюме?

— Нет, он не приходил, — сказала Корнелия. — Да он и не обязан это делать. Бакстер мне и раньше не нравился, а теперь он мне и подавно не нужен. Я не собираю второсортные вещи, можете мне поверить. У Хораса Бакстера прошлым летом были какие-то финансовые трудности, и он молил Бога о помощи. И когда его жена умерла, он получил се страховку и счел, что это Бог услышал его молитвы. Как это похоже на мужчин!

— Вы уверены, что он действительно так сказал, Корнелия?

— Мне сказал это методистский священник. Его брат Роберт Бакстер сказал мне то же самое, но я не поверила. Он не часто говорит правду.

— Да нет, мисс Корнелия. Он обычно говорит правду. Просто он так часто меняет свои мнения, что кажется, будто он врет.

— Все-то вам кажется. Один мужчина всегда готов оправдать другого, можете мне поверить. Я не нахожу ничего хорошего в Роберте Бакстере. Он ушел из методистской церкви, потому что, когда после своей свадьбы шел со своей Маргарет домой, пресвитерианский хор пел гимн во славу жениха и невесты для сбора пожертвований. Он слишком поздно перешел в правильную веру. Он всегда настаивал на том, чтобы в день его женитьбы хор приветствовал именно его, как будто он представляет собой что-то важное. На самом же деле это был обычный сбор пожертвований. Семейство Бакстеров всегда воображало из себя больше, чем они были на самом деле. Брат Роберта — Элифалет — вбил себе в голову, что в нем сидит дьявол. Сомневаюсь, что дьявол стал бы тратить на него время.

— Я не знаю, — сказал капитан Джим задумчиво. — Элифалет Бакстер слишком долго был один. У него не было даже кошки или собаки, ни одного живого существа, чтобы поддержать в нем человеческие чувства. Когда мужчина один, он склоняется к тому, чтобы быть с дьяволом, если он не с Богом. Мне кажется, ему приходится тогда выбирать, в какой компании он будет. Если в Бакстерах всегда сидел дьявол, значит, так распорядилась жизнь, значит, иначе быть не могло.

— Как это похоже на мужчин! — сказала мисс Корнелия и на некоторое время замолчала, уплетая сладости, пока капитан Джим умышленно не нарушил установившееся согласие. Он растормошил мисс Корнелию ему одному известным способом.

— Утром в прошлое воскресенье я был в методистской церкви.

— Лучше бы ты остался дома и почитал Библию, — упрекнула его мисс Корнелия.

— Я не вижу никакого вреда в том, чтобы ходить в методистскую церковь, если в нашей нет проповедей. Я был пресвитерианином семьдесят шесть лет. И я не укрепился в богословии, даже дожив до таких почтенных лет.

— Здесь нечем хвастаться, — пробурчала мисс Корнелия.

— Кроме того, — продолжал капитан Джим, — мне хочется послушать хорошее пение. У методистов хороший хор. И вы не можете отрицать, мисс Корнелия, что пение в нашей церкви стало ужасным с тех пор, как хор распался.

— Ну и что, если пение не очень хорошее?

Они стараются изо всех сил, и для Бога нет разницы между голосом вороны и голосом соловья.

— Говорите, говорите, Корнелия, — сухо заметил капитан Джим. — Я лучшего мнения о слухе Всевышнего, чем вы.

— Что послужило причиной распада вашего хора? — спросил Гилберт, давясь от безудержного смеха.

— Это случилось тогда, когда была построена новая церковь, три года назад, — ответил капитан Джим. — Ужасное было время, когда мы строили эту церковь. Под церковь было отведено не больше чем две сотни ярдов, но они стали тысячами в результате споров и горячих ссор. Мы раскололись на три фракции. Одна была за расположение на востоке, другая — на юге, а третья — за старую церковь. Споры велись дома, на кораблях, в церкви и на рынке. Все старые скандалы трех поколений снова всплыли, восстали из могил. У нас были митинги, на которых мы хотели решить наши проблемы. Корнелия, помнишь то собрание, когда Лусер Берне поднялся и произнес речь? Как убедительно он высказал свое мнение.

— Называйте вещи своими именами, капитан Джим! Берне поднялся, багрово-красный, и растолкал всех в разные стороны. Но они этого заслуживали: сброд, сборище ни на что не годных людей. Но чего же еще можно было ожидать от комитета, состоявшего из мужчин? Этот строительный комитет провел двадцать семь заседаний. И на двадцать восьмом заседании они были так же далеки от начала строительства, как и на первом. К тому же они поспешили снести старую церковь. Так что мы остались вообще ни с чем, только с коридором от старого здания, которому вряд ли можно было поклоняться.